14. В вере Израиля выделяется также фигура Моисея, посредника. Народ не может видеть лик Бога, Моисей говорит с YHWH на горе и открывает всем волю Господа. Так, при участии посредника, Израиль научился двигаться как одно целое. Акт веры одного человека проникает в общину, в общее «мы» народа, который в вере является как бы одним человеком, «первенец Мой» называет Бог весь Израиль (Исх 4,22). Посредничество оказывается здесь не преградой, но открытием: при встрече с другими глаза открываются для истины более великой, чем мы сами. Жан-Жак Руссо сетовал, что не может видеть Бога лично: «Сколько людей между Богом и мной!»[11] «Разве это так просто и естественно, что Богу приходится идти за Моисеем, чтобы поговорить с Жан-Жаком Руссо?»[12] Исходя из концепции познания индивидуалистической и ограниченной, невозможно понять смысл посредничества, этой способности участвовать в видении других, невозможно знание разделяемое, свойственное любви. Вера - безвозмездный дар Бога, требующий смирения и мужества доверять и доверяться, дабы увидеть тот сияющий путь на котором встречаются Бог и люди - историю спасения.
Полнота христианской веры
15. «Авраам […] ликовал в надежде увидеть день Мой; и увидел и возрадовался» (Ин 8,56). Согласно этим словам Иисуса, вера Авраама была ориентирована на Него, была в определенном смысле предвидением его тайны. Так их понимал св. Августин, когда утверждал, что Патриархи спасены по вере, не вере в Иисуса уже пришедшего, но по вере во Христа, чей приход ожидался, вера влечется к грядущему событию [пришествия] Иисуса.[13] Христианская вера имеет свой удел во Христе, она исповедует, что Иисус есть Господь, коего Бог воскресил из мертвых (Рим 10,9). Все сюжетные линии Ветхого Завета сводятся ко Христу, Он становится решающим «да» для всех обетований, фундаментом нашего финального «Аминь» Богу (2 Кор 1,20). История Иисуса есть предельная манифестация того, что Бог заслуживает доверия. Если Израиль перебирал в памяти грандиозные проявления божественной любви, что образовывало центр его вероисповедания и создавало его представление о вере, теперь жизнь Иисуса является как бы местом решительного вмешательства Бога, высшим проявлением его любви к нам. То, что Бог возвещает нам в Иисусе – это не слово, одно из многих, но его вечное Слово (Евр1,1-2). Нет никакого залога более великого, какой Бог мог бы дать, чтобы заверить в своей любви, как напоминает св. Павел (Рим 8,31-39). Христианская вера есть, следовательно, вера в совершенную Любовь, в ее действенную силу, в ее способность изменить мир и озарить времена. «И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог» (1 Ин 4,16). Вера принимает в любви Бога, явленной в Иисусе, основу реальности и ее окончательное предназначение.