Михаил Анатольевич сказал, что подумает. И, в свою очередь, поинтересовался, в каком номере проживают его соотечественники, прилетевшие вчера вечером. Портье сверился с монитором компьютера и написал на гостиничном бланке несколько цифр, которые среди европейцев принято называть арабскими.
— Шукран, — поблагодарил его Иванов, израсходовав почти весь свой словарный запас, обретенный во время недавней семейной поездки в Египет.
— Афуан… пожалуйста, — в очередной раз улыбнулся портье.
Прежде чем нажать на кнопку лифта, Михаил Анатольевич обернулся и вдруг поймал на себе неожиданно острый, внимательный взгляд вооруженного пистолетом охранника, расположившегося возле выхода из отеля.
…Несмотря на запрещающие таблички, развешенные по всему отелю, в номере было накурено до неприличия.
— О, привет, командор!
— Привет, — кивнул Михаил Анатольевич.
Обниматься мужчины не стали, но рукопожатие получилось по-настоящему крепким.
— Проходи, командор, гостем будешь…
Когда-то давно старший лейтенант Коля Проскурин имел удовольствие отдавать мирным жителям Афганистана интернациональный долг в качестве замполита мотострелковой роты. Долг он отдал по полной программе, получив за это два ордена «Красной звезды», высокое звание майора запаса и офицерскую пенсию, на которую прокормить семью было никак невозможно. Коммерсант из него не получился, к вымогательству и бандитизму душа не лежала. Поэтому Коля после метаний и поисков устроился в частное охранное предприятие, где и просидел — сутки через трое — много лет, оберегая от нежелательных посетителей и торговых агентов очередной магазин или офис за копеечную зарплату. На сопровождение судов по мировому океану он попал, можно сказать, совершенно случайно примерно полгода назад, но уже успел осознать себя морским волком.
— Отдыхаете?
— Расслабляемся, — подтвердил Николай. — Исключительно в рамках приличий.
Из одежды на нем не было ничего, кроме клоунских полосатых трусов до колен.
Когда бывший воин-интернационалист посторонился, чтобы пропустить Иванова, в ноздри гостю отчаянно шибанул крепкий выхлоп какого-то алкоголя.
— С приездом, командор, — поднялся с кресла навстречу Михаилу Анатольевичу второй обитатель номера.
— Здорово, — ответил на рукопожатие Иванов.
— Пиво будешь?
— Не знаю пока.
Сосед и напарник Проскурина выглядел несколько более цивилизованно — кроме фирменных шортов с карманами на нем были пляжные шлепанцы и футболка воинственных камуфляжных цветов. В судовой роли он был записан как Алексей Карцев, однако знакомые в большинстве случаев называли его не по имени и не по фамилии, а по отчеству — просто Петровичем. К своим пятидесяти годам Петрович тоже насмотрелся в жизни всякого. Был он трижды женат, дважды ранен во время так называемых «межнациональных конфликтов», поучаствовал в первой чеченской кампании. На «гражданке» Петрович сначала стремительно разбогател, продавая какую-то контрабандную черепицу, потом так же стремительно разорился, потом снова встал на ноги, купил дом, дачу, катер, еще один дом за границей… Тем не менее даже сейчас он с охотой и радостью время от времени ввязывался во всяческие авантюры.