– Лонгботтом, вы это специально делаете, чтобы меня позлить? – яростно выкрикивает Снейп, приподнимаясь в кресле. – Или у вас проблемы с координацией движений?
– Простите, сэр, – бормочу я.
Мерлин, ну чем я заслужил такое отношение? Наверное, тут вообще не во мне дело. Мало ли, что у него могло произойти, учитывая те его обязанности, которые не имеют отношения к преподаванию. Вот и терплю. Я же не эгоист какой-нибудь. Я понимаю. После тесного общения с Волдемортом даже самый терпеливый и доброжелательный человек рано или поздно начнет психовать. А учитывая то, что Снейп ни тем, ни другим не является… Если я прав, значит, пройдет. Только на это и остается надеяться.
Я вцепляюсь в этот несчастный корень, как Гермиона в учебник, и стараюсь не делать резких движений. Если нож стукнет по столу еще раз, Снейп убьет меня раньше, чем успеет подумать о том, что делать этого не стóит. Рецидивов, к счастью, удается избежать.
Я зажигаю огонь и поочередно добавляю ингредиенты в котел. Главное – не ошибиться и ничего не испортить. Не хотелось бы снова разозлить Снейпа, он вроде бы только успокаиваться начал. Над зельем поднимается розовый пар, вызывая невольные ассоциации с Амбридж. Я вспоминаю, как она носилась по всей школе, пытаясь избавиться от пиротехнических изобретений близнецов Уизли, и не могу сдержать смешок.
– Что именно вас так развеселило, Лонгботтом? – яростно шипит Снейп.
Я глубоко вздыхаю. Терпение, Невилл, терпение. Кто им обладает, тот может достичь всего1. Интересно, с чего я это взял? Похоже на один из маггловских афоризмов, которые так любит Бербидж.
– Ничего, сэр, – отвечаю я с максимально возможным в данной ситуации спокойствием и смирением.
– Ничего? – насмешливо переспрашивает он. – Стало быть, вы хихикаете без какой-либо на то причины? Я полагал, что на вашем факультете только Поттер не вполне вменяем, а теперь выясняется, что и вы повредились рассудком.
Все. Это слишком. Не могу больше. Я резко поворачиваюсь к нему, сшибая стоящий рядом стул, который с грохотом падает.
– Знаете что, сэр, – я стараюсь говорить тихо и спокойно, но голос меня не слушается и предательски дрожит, – если у вас плохое настроение, то я в этом не виноват. Срывайте зло на ком-нибудь другом, – в глазах щиплет, я часто моргаю, пытаясь избавиться от этого ощущения. – Я вам не мальчик для битья, сэр… И я ничего плохого вам не сделал! – теперь я уже кричу. – Ничего, сэр! Но я не могу… не могу больше терпеть такое отношение! Всего доброго, сэр!
С этими словами я выскакиваю из лаборатории, не дожидаясь его реакции. Оказавшись в коридоре, прислоняюсь к стене и крепко зажмуриваюсь. Пытаюсь выровнять дыхание, кусаю губы до крови, сдерживая слезы обиды. Ну почему все это происходит? Ведь так же нельзя. Просто нельзя.