Я должен объяснить, потому что, как вы знаете, Шайенские мужчины никогда не делают того, что в мире белых считается работой. Когда я не охотился, то проводил большую часть времени, лежа на спине под деревом, или, если что-то мешало, то в тени типи. Я немного играл в карты с другими воинами и изредка скакал с ними на перегонки на своём пони, которого мне дал Старая Шкура, но старался не побеждать, чтобы не иметь потом неприятностей с проигравшими. Я никогда не присоединялся к военным отрядам, потому что в эти дни они всегда выступали против белых людей. Вы можете подумать, что сохранить такую позицию мне было невозможно, но если так, то вы не знаете индейцев, среди которых человек может жить практически на любых условиях, кроме открытой вражды, да и в этом случае останется цел до тех пор, пока у него будет хоть один верный защитник. А у меня таких было двое: вождь и моя жена. Иногда какой-нибудь возбуждённый молодой воин являлся со свежим белым скальпом и пытался оскорбить меня, размахивая им, но я либо управлялся с ним подобно тому, как управился с Разрезанным Животом, либо смотрел прямо сквозь него, как будто он был стеклянный,- в зависимости от ситуации и от того, какой у него, по моему мнению, был характер. Ну, а если Солнечный Свет была рядом, то она так на него набрасывалась, что под конец я начинал втайне ему сочувствовать, потому что у неё был воистину острый язычок, – я не помню, говорил ли я уже, что, если Шайенские девушки застенчивы и скромны в речах, то, став замужними женщинами, они совершенно изменяют своим манерам и специализируются на темах, которые в цивилизованном обществе более свойственны салунам, чем местам, где бывают приличные люди. Я полагаю, им простительно говорить таким образом, ибо в семейной жизни они весьма добропорядочны. Среди Шайенов вы редко встретили бы женщину с отрезанным носом – не упоминал ли я, что индейцы Равнин отрезают своим женщинам кончик носа, если те развлекаются с другими мужчинами?
Так вот, сударь, я так полагаю, что по всему свету холостяк всегда оказывается в крайне невыгодном положении, беседуя с почтенной замужней дамой, а Солнечный Свет принималась крайне неодобрительно высказываться о потенции молодого парня, его мужских доблестях и всякое такое, а вокруг хохотали другие женщины, среди которых могла находиться и некая юная девица, по которой он страдал, так что бедняга спешил поскорее удрать… кому приятно явиться героем, а уйти шутом? Довольно противно, когда тебя защищает женщина, да ещё в таком стиле… но Солнечный Свет на том не успокаивалась и начинала восхвалять меня. Для начала она рассказывала, как я спас её от Поуней, и простая история о том, как мы прятались в кустах, все дальше отходила от действительности; теперь это была повесть, в которой я сражался с пятью или шестью врагами и троих поверг в прах. Ну, а дальше, само собой, если она была так красноречива насчёт сексуальных способностей другого мужчины, о которых ей ничего не было известно, представьте себе, что она могла наплести о человеке, относительно которого она здесь была авторитетом: я превращался в племенного жеребца-рекордиста.