И тут сестрица моя ещё раз повторила ту же самую фразу – слово в слово почти, я даже не заметил разницы, а разница-то была: «Не жди от них ничего хорошего, Джек» – сказала она и, спотыкаясь, заковыляла на негнущихся ногах к выходу – я думал, она перед сном пошла по нужде, сам-то я решил держаться до утра, потому как не хотел вылазить наружу: боялся собак – они так и шастали вокруг.
В общем, она ушла, и больше я её не видел. Долго не видел. Она пробралась на луг, выкрала из табуна лошадь и ускакала, и прошло много лет, прежде чем я случайно наткнулся на неё, но об этом я ещё расскажу – обо всем по порядку…
Какое-то время я думал, что она потерялась, прогтла без вести, а потом забыл о ней напрочь. Не думаю, что кто-нибудь упрекнет меня в неблагодарности. Может, я бы и услышал стук копь!т, когда она смывалась, но я сразу уснул, потому как, надо вам сказать, ничего на свете нет уютнее и приятнее, чем завернуться в бизонью шкуру – конечно, когда к ней привыкнешь и разберешься, как ею пользоваться. Правда, поначалу она грубовата, стоит колом, как фанера, а шерсть жесткая, как щетка. Но потом, когда согреешься, щетинки прилипают к телу, и кажется, что это твоя собственная шерсть.
Очнулся я утром, на рассвете, оттого, что меня разбудил Маленькая Лошадка. Он знаками показал мне: «Пошли», и я, стряхнув с себя остатки сна, что было совсем нетрудно из-за холодины, которая стояла в эту рань, пошёл за ним на поле, где паслись лошади. За ночь их в табуне явно поубавилось по сравнению с тем, что я видел накануне: ущерб, который нанесла ему Кэролайн, украв одну лошадь, ни в какое сравнение не шёл с тем убытком, который причинили юты, которые пришли после нее, а, может, на сей раз это были Поуни. Так или иначе, а Старой Шкуре Типи и его людям надо было срочно отправляться и попытаться вернуть лошадей, а то так и без табуна можно было остаться.
Маленькая Лошадка уже узнал по каким-то своим таинственным индейским каналам, что Кэролайн сбежала, и сообразил, что я остаюсь и буду жить с племенем, потому как выбирать мне не приходится, и поэтому он разбудил меня, чтобы взять с собой на луг, ибо это была обязанность мальчишек моих лет – каждый день чуть свет отправляться ухаживать за лошадьми. Вот и выходит, что он в тот момент знал обо мне больше, чем я сам, и глядя на меня, ухмылялся, однако, без злорадства и без насмешки, а тем временем мы с ним выбирались из типи, где вповалку дрыхли без задних ног взрослые Шайены. Индейцы – кроме мальчишек – вообще в такую рань без особой нужды не встают.