Но на стукъ его не отзывались; Витъ попробовалъ повернуть ручку, и дверь со скрипомъ отворилась; она не была заперта и отецъ должно быть ушелъ, такъ какъ комната была пуста.
Для Вита это было драгоцѣнное открытіе. Онъ очень любилъ забираться въ присутственную комнату и рыться въ разставленныхъ на нижнихъ полкахъ книжнаго шкафа старыхъ книженкахъ, изъ которыхъ многія содержали древніе грубые политипажи [37]. Часто онъ входилъ на галлерею и говорилъ оттуда рѣчи, воображая, что комната полна слушателями. Иногда ему удавалось открыть стѣнной шкафъ на галлереѣ и вытащить на свѣтъ Божiй оловянныя трубы органа и толстощекихъ деревянныхъ херувимовъ.
Онъ быстро вбѣжалъ на нѣсколько ступеней и вдругъ остановился, а хитрые глаза его заблестѣли какъ у лисицы, примѣтившей добычу, – у святого на стѣнѣ опять была отдѣлена рука!… Трещина, такъ безжалостно отдѣлявшая благословляющую руку отъ туловища, теперь не была такъ широка какъ въ тотъ разъ, но все же она была очень замѣтна и рѣзкой линіей обозначалась сверху до самаго пола, точно щель двери.
Мальчикъ нагнулся; кусочекъ дерева, можетъ быть принесенный сюда на подошвѣ, попалъ въ трещину священнаго изображенія и помѣшалъ этимъ частямъ плотно сомкнуться… Отецъ хотѣлъ его недавно надуть, но какъ бы не такъ – Витъ вѣдь не дуракъ! Онъ тогда же не повѣрилъ этому. Онъ потомъ тайкомъ старался найти это отверстіе и не могъ, хотя стѣну и не поправляли, такъ какъ столяръ даже не появлялся въ домѣ.
Онъ всунулъ два пальца въ трещину, чтобы вынуть кусочекъ дерева, какъ вдругъ передъ нимъ совершенно безшумно раскрылись двѣ половинки двери, петли которой были, очевидно, хорошо смазаны; при дальнѣйшемъ давленіи исчезло туловище святаго, съ одной стороны, съ другой благословляющая рука и колѣнопреклоненная женщина за арабесками, покрывавшими стѣну, и образовавшими какъ бы рамку вокругъ священной картины.
Витъ былъ нѣсколько испуганъ. До сихъ поръ онъ ничего не боялся, – во всемъ монастырскомъ помѣстьѣ не было ни одного темнаго отдаленнаго уголка, котораго бы онъ не изслѣдовалъ. Онъ иногда по цѣлымъ часамъ сидѣлъ притаившись въ какомъ нибудь мрачномъ уголкѣ, чтобы вдругъ выскочить оттуда, напугать до полусмерти кого нибудь изъ прислуги, кто, ничего не подозрѣвая, проходилъ мимо. Но это отверстіе въ стѣнѣ зіяло передъ нимъ, какъ большая черная пасть, и на него пахнуло оттуда тяжелымъ спертымъ воздухомъ.
Однако любопытство превозмогло. Онъ, вытянувъ шею, заглянулъ туда и увидалъ у самаго отверстія двѣ каменныя гладкія ступени, прекрасно сдѣланныя и блестѣвшія во мракѣ. Слабый свѣтъ дня врывавшійся черезъ отверстіе освѣщалъ сбоку новыя доски, то была стѣнка шкафа, въ которомъ лежали оловянныя трубы органа и деревянный ангелъ.