Тревога, владевшая Анной с самого утра, усилилась.
— Пани Анна, вам необходимо сегодня, самое позднее завтра оформить с кем-нибудь фиктивный брак, чтобы спутать карты полиции.
Словно удар молнии поразил Анну. Наступило гнетущее молчание. Только мерное тикание маятника антикварных часов нарушало жуткую тишину.
Наконец Анна пришла в себя. С тревогой и ужасом смотрела она на мать, на адвоката. И, осознав свою обреченность, закрыла ладонями лицо. Калиновский поклонился ей и виновато произнес:
— Прошу прощения, если своим советом я оскорбил вас. Я хотел только помочь… — С беспощадной логикой Калиновский предусмотрел все. — Я сегодня был в тюрьме, у пана Руденко-Ясинского…
— Вы его видели? — сразу словно ожила Анна. — Он знает, что мы хлопочем о нем?
— Да, да. Я имел с ним довольно продолжительную беседу, — солгал адвокат. — Он тоже горячился, как вы, но в конце концов я убедил его, что ваш фиктивный брак — единственный путь к его спасению. Он просил меня устроить свидание, чтобы самому поговорить с вами об этом.
Калиновский раскрыл кожаное портмоне и протянул разрешение прокурора на свидание.
— Я принял все меры предосторожности. Во-первых, прошу вас, не забудьте, что вы — не жена Руденко-Ясинского; во-вторых вы не Домбровская. Видите, это выписано на членов женского благотворительного общества пани Жилинскую и пани Капровскую… Не смею вас больше задерживать. Разговор продолжим позже, а сейчас — спешите. Я слышал, будто пана Руденко-Ясинского собираются увезти из Львова. Вы можете поехать в моей карете, я распорядился.
Даже старый Калиновский никогда не мог разгадать по лицу сына его подлинных намерений. Рука Людвига могла душить человека, а лицо в это время — дарить обворожительную улыбку. Он мог одной рукой осенять себя крестом, а другой залезать в карман соседа.
Вручая женщинам разрешение на свидание, Людвиг знал, что Анна уже не встретится с мужем: в полдень под усиленной охраной его увезли в Вену для передачи представителям русских властей.
Калиновский сделал все, чтобы муж Анны никогда не вернулся.
Домбровские возвратились из тюрьмы усталые, удрученные. Они опоздали. Ярослава уже увезли в Вену, — сказал им начальник тюрьмы.
— Что же нам теперь делать? — спросила пани Барбара.
— Мама, я должна быть около него. Я поеду в Вену.
— Аннуся, родная, тебе же известно, чем это ему угрожает. Разве ты желаешь ему зла?
— Неужели единственный выход — воспользоваться советом Калиновского и вступить в фиктивный брак? Ты веришь, мама, что Ярослав согласился на это?
— Царские власти слишком хорошо знают нашу фамилию, они ненавидят нас. Калиновский и Ярослав рассудили правильно.