— Здравствуйте, дорогая! Здравствуйте, господин Буассело. А мы уж думали, приедете ли вы?.. Не в обиду вам будь сказано, вы стали редкими гостями! Но я на вас не сержусь. Все влюбленные — эгоисты. — Она взяла Монику под руку. — Почему вы не приехали к завтраку? Была чудесная свинина с белой фасолью и бутылочка «Вуврэ», к которому господин Буассело относится не совсем равнодушно. — Она повернулась к Режи. — Вас ждут еще две бутылки во льду! Хотя вы их и не заслуживаете. Идите скорее. Вас все ждут.
— Кто все? — спросила Моника.
— Ваш большой друг Виньябо, господин Бланшэ и супруги Мюруа, с которыми вы, кажется, знакомы.
Лицо Режи вытянулось. Он заколебался — не вернуться ли? Но они уже были в гостиной, выходящей стеклянными дверями с одной стороны в сад, с другой — в лес. Он шел за Моникой. Она на мгновенье приостановилась.
— Как мне нравится эта комната!
— Она очень простая, — сказала г-жа Амбра.
— Вот именно!
В комнате, убранной старинной провинциальной мебелью, отлакированной годами, царила атмосфера покоя. Монике особенно нравился большой дубовый шкаф в строго выдержанном стиле, унаследованный господином Амбра от деда из Тура.
Режи, проходя, погладил бархатистое дерево и подумал: «Да, тебя можно выставлять напоказ! Стилю Лербье за тобой не угнаться!»
Точно угадав его мысли, Моника заметила:
— Вот чего не хватает самой красивой современной мебели! И это достигается только временем. Исчезает резкость линий, и вещь начинает казаться одухотворенной.
Режи хотел ответить: «Жизнь злая штука. Может быть, и наша через полтораста лет пришла бы в равновесие». Но в этот миг маленькая девочка выбежала из беседки и бросилась в объятия Моники.
— Какая ты стала хорошенькая, Рири! Ну, как поживаешь?
Девочка подняла свои синенькие, как цветочки льна, глазки на Монику, потянулась к ней всем личиком, маленькой головкой с жиденькими каштановыми волосами, связанными лентой в цвет ее глаз. Моника погладила ее по головке и сказала г-же Амбра:
— Как она выровнялась!
Материнский взгляд г-жи Амбра засветился гордостью.
— Правда?.. Иди, Рири, принеси скорее два стакана.
Они провожали глазами маленькую фигурку девочки, радостно подпрыгивающей на стройных голых ножках. Еще двух лет не прошло с тех пор, как Амбра приютила у себя Генриетту Лямур — теперь ей исполнилось шесть.
Она была дочерью умершей от рака, а может быть, от бедности и переутомления, работницы с сапожной фабрики. Отец — типографский рабочий, грубиян и пьяница, бросил на произвол судьбы забитого ребенка. Но его письменное заявление о передаче своих прав на Рири г-же Амбра никакого юридического значения не имело, так как закон, несмотря ни на что, всегда защищает отцовские права. Но, к счастью, вторичный брак и вслед за ним переезд негодяя в освобожденные после оккупации местности дали супругам Амбра возможность без опасения за будущее заняться воспитанием ребенка. И через два года, окруженная нежной и внимательной заботой, маленькая жертва стала другим существом. В новой обстановке Рири расцвела, как цветок.