— Можно, я буду править? — попросила Стивен. — Вильямс, ну пожалуйста!
Но Вильямс покачал головой с широкой ухмылкой:
— У меня кости старые, мисс Стивен, а старые кости, как говорят, на морозе и поломать не штука.
3
Миссис Энтрим ждала Стивен в гостиной — она всегда поджидала там, как в засаде, по крайней мере, так казалось Стивен. Гостиная представляла собой комнату, набитую всякой всячиной — маленькими бесполезными столиками и огромными неуклюжими стульями, так что все время приходится налетать на стулья и спотыкаться о столики, во всяком случае, если ты Стивен. Была одна проверенная западня, которой никак нельзя было избежать — огромная шкура белого медведя, лежащая на полу. Голова его, набитая опилками, выступала вверх под самым неудобным углом; об нее неизменно приходилось ушибаться большим пальцем ноги. Стивен, храня традицию, ударилась довольно сильно, когда споткнулась по пути к миссис Энтрим.
— Господи, — заметила хозяйка дома, — какая же ты крупная девочка; да ведь у тебя размер ноги, наверное, в два раза больше, чем у Вайолет! Подойди сюда, дай посмотреть на твои ноги, — и она засмеялась, как будто ее что-то рассмешило.
Стивен хотелось потереть ушибленный палец, но она молча страдала.
— Дети! — позвала миссис Энтрим. — Вот и Стивен пришла, и, без сомнения, голодна, как волк!
Вайолет была в бледно-голубом шелковом платье; уже в семь лет она тщеславно относилась к своей внешности. Она плакала до тех пор, пока ей не разрешили надеть именно это голубое платье, которое обычно предназначалось для праздников. Ее каштановые волосы вились аккуратными колечками и были перевязаны огромным синим бантом. Миссис Энтрим отвернулась от Стивен и бросила на Вайолет быстрый взгляд, в котором читалась материнская гордость.
Длинные брюки на Роджере едва не лопались; его круглые щеки были надутыми, очень розовыми и сердитыми. Он смерил Стивен холодным взглядом поверх своего белого воротничка, очевидно, только что прибывшего из прачечной. По пути наверх он ущипнул Стивен за ногу, и Стивен в ответ пнула его, быстро и метко.
— Тебе кажется, что ты умеешь пинаться? — пропыхтел Роджер, испытывая в эту минуту огромные страдания. — Да ты не сильнее блохи; я совсем ничего не чувствую!
По просьбе Вайолет их оставили одних пить чай; она любила разыгрывать из себя хозяйку дома, и мать потакала ей в этом. Пришлось разыскать специальный маленький чайничек, чтобы Вайолет могла его поднять.
— Сахару? — спросила она с легким сомнением в голосе. — И молока? — добавила она, подражая своей матери. Миссис Энтрим всегда спрашивала: «И молока?», таким тоном, чтобы гость чувствовал себя довольно жадным.