На встрече охотников ее охватила обычная застенчивость, и она представляла, что люди вокруг шепчутся. Не было никого, чьи склоненные, терпеливые плечи встали бы между ней и этими враждебными людьми.
Подъехал полковник Энтрим.
— Рад видеть вас, Стивен, — но его голос казался неловким, ведь он был смущен — и все чувствовали себя немного смущенными, как обычно бывает перед лицом чужой тяжкой утраты.
И в ней было что-то такое неловкое, такое отстраненное, что пресекало любой порыв доброты, направленный на нее. Они, в свою очередь, смущались, вспоминая сэра Филиппа, вспоминая, что значила его смерть для его дочери, поэтому не одно приветствие осталось невысказанным.
Снова она мрачно подумала: «Мы обе будем одиноки, против нас обратятся все».
Они обнаружили лисицу в первой же норе и отправились в погоню через широкие голые луга. Рафтери скакал вперед, и ее странные фантазии обретали силу, теперь они начали осаждать ее. Ей представлялось, что это ее преследуют, что собаки несутся за ней, а не впереди нее, что раскрасневшиеся люди с загоревшимися глазами травят ее, безжалостные, неумолимые, неутомимые — их было много, и она была одиноким созданием, против которого обратились все. Чтобы избежать их, она вдруг поехала другой дорогой, направляя Рафтери по самым неудобьям; он охотно напрягал свои мышцы до предела и благополучно приземлялся — но ей всегда представлялась погоня, и теперь весь мир ополчился против нее. Весь мир охотился на нее, с ненавистью, с бешенством, без стыда, жаждая разрушения — весь мир против одного ничтожного создания, которому некуда было обратиться за жалостью или защитой. Ее сердце сжималось от страха, она ужасно боялась этих раскрасневшихся людей с горящими глазами, которые следовали за ней по пятам. Хотя ей всегда было не занимать храбрости, теперь она вся взмокла от ужаса, и Рафтери, угадывая ее страх, спешил вперед, все быстрее, быстрее.
Вдруг Стивен увидела впереди что-то подвижное. Резко осадив Рафтери, она взглянула вперед. Приникший к земле, взъерошенный комок рыжего меха, со свисающим языком, в мучительных попытках отдышаться, с отчаянными загнанными глазами, горящими ужасом, которые оглядывались по сторонам, как будто что-то искали; к Стивен пришла мысль: «Она ищет Бога, сотворившего ее».
В эту минуту она чувствовала настоятельную потребность верить, что у этого загнанного творения был Творец, и ее глаза тоже горели от слепящих слез, порожденных этой мощной потребностью верить, более острой, чем физическая боль, ведь это болела душа. Хвост лисицы волочился по земле, она хромала, и Стивен спрыгнула на землю. Она протянула руки к несчастному созданию, стремясь прийти ему на помощь, защитить его, но лисица не доверилась ее милосердным рукам и уползла в небольшую рощицу. Теперь, в мертвенной, ужасной тишине, собаки пронеслись мимо нее, держа морды близко к земле. За ними галопом скакал полковник Энтрим, низко пригнувшись в седле, чтобы уклоняться от веток, а за ним — пара охотников с несколькими дерзкими седоками, которые выдержали эту неистовую гонку. Потом — дикий шум послышался из рощицы, собаки встречали лаем свое буйное торжество, и Стивен хорошо знала, что эти звуки означают смерть — она снова медленно взобралась на Рафтери.