На поле боя наступило затишье.
Как потом стало известно, примерно такой же сценарий произошел и на других участках, разве что народу с обеих сторон было существенно меньше, и минометов не использовали.
Спустя час после полудня военные действия так и не возобновлялись. Афанасьев связался по рации с посадником и предположил, что сейчас в Слободке идет междусобойчик — выдавать или не выдавать убийц. Пока есть время — предложил сменить своих и новгородских бойцов, отведя уставших на отдых, а еще через пару часов повторить ультиматум, дескать, если до заката требование не будет выполнено, будем сносить весь район. Уведомил, что сам отбывает к Шибалину, вернется — скорее, к закату, в момент истечения срока ультиматума. А пока Иванко все вопросы может решать с Юрой Семецким, оставшимся за старшего.
Неизвестно где, 5 сентября силурийского периода палеозойской эры, полдень
В 14:00 штабе собрались все попаданцы из 93 года и командиры красноармейцев от ротных и выше. От немцев присутствовал Гельмут Штаудер.
— Вроде, все собрались. — Шибалин окинул взглядом присутствующих. — Начнем, пожалуй. Николай Петрович, Вы нас собрали, Вам и первое слово. Что у нас плохого случилось?
— Что плохого? Да все плохо. Вы в курсе, что у вас назревает недовольство, которое может вылиться в бунт?
Гельмут вскочил и попытался что-то возразить, но Фролов посадил его:
— Речь не про твоих, Гельмут. Хотя и у ваших брожение идет, но сейчас я про наших говорю. Почему я, постоянно находясь в 1941 году в курсе ваших событий, а вы, отцы-командиры — нет?
На этих словах удивились присутствующие командиры Красной Армии, типа, ничего такого они пока не замечали.
И лишь Серега совершенно спокойно и даже несколько мрачно смотрел на майора НКГБ.
— Лейтенант Кларкунов, у тебя есть какая-то информация?
— Нет, что Вы, Николай Петрович. В отличие от Вас, у меня нет возможности перлюстрировать почту красноармейцев, ежедневно уходящую на материк. Так что я целиком доверяю Вашей информации.
— Но-но! Разговорился… Так вот, сколько раненых и больных взято из лагерей и в ходе боев за Лепель?
— Полторы тысячи. — ответил Шибалин. — Большая часть еще в лазарете, но есть и выздоравливающие.
— Вот! — Фролов поднял палец. — А вы спрашивали их согласие на перевод сюда?
— Какое согласие? — возмутился Шибалин. — Даже у тех, кто был в сознании, никто ничего не спрашивал, ибо обстановка там предполагала — либо к нам, либо в землю. Не мог Залогин тащить с собой обоз с ранеными.
— Я все это понимаю, и даже согласен — возразил Фролов. — Но что ты потом с ними разъяснительную работу не провел? А люди только сейчас осознали, что находятся на «том» свете и возврата к прежней жизни не будет ни при каких обстоятельствах.