"И бутылку с собой забрал. Алконавт!".
— Луизы ему для друга жалко…
Вернув свое внимание к укладкам, Александр аккуратно отложил обязательство о сотрудничестве, и углубился в текст.
"Итак, что у нас? Депари Григорий Иванович, сорока двух лет, мещанин. Широко известен в узких кругах питерских гомосексуалистов, так как по своей основной профессии — сводник и поставщик "молодого мяса" своим постоянным клиентам. Обширные связи… Видимо, во всех смыслах этого слова. Впрочем, тем и ценен — знает всех "меньшевиков" города Санкт-Петербурга, и кое-кого из других городов. Хе-хе, практически является почетным членом Голубого братства. А по нечетным, так сказать, наоборот".
Содержимое картонок хозяин кабинета читал медленно и вдумчиво, подчеркивая интересные места и фамилии красным карандашом — а самые интересные персоналии так даже удостоились быть занесенными в отдельный список. Какие в нем были фамилии, какие имена! Барон Краммер, совсем не рядовой пролетарий министерства иностранных дел; барон Ливен, скромный служащий Императорского Эрмитажа; доблестный командир третьего эскадрона Лейб-гвардии Конного полка, ротмистр граф Стенбок; князья Орлов, Львов и Мухранский-Багратиони; директор императорских театров Всеволожский; секретарь испанского посла Ляс-Лянас, полковник главного штаба, один из столоначальников Министерства государственных имуществ, десяток сенаторских сыновей…
"И украшает, а так же возглавляет список еще один князь, Мещерский. Камергер двора, редактор газеты "Гражданин", но самое главное — личный друг нынешнего императора. И как следствие этого, влияния и власти у него — хоть отбавляй. Н-дя…".
Приобретя в ходе конкурсных испытаний своей винтовки полезные знакомства среди представителей многих гвардейских полков, Александр предусмотрительно не дал им зачахнуть — нет, теперь он при каждом посещении столицы обязательно "заскакивал на чашечку шампанского" в одно из трех офицерских собраний. Семеновцы и кавалергарды просвещали молодого и неопытного аристократа о последних новостях Двора, а измайловцы запросто делились светскими сплетнями. Вот они-то и рассказали об очень некрасивой истории, приключившейся между князем Мещерским, и графом Келлером, командиром лейб-гвардии четвертого стрелкового Императорской фамилии батальона. Злобный граф начисто игнорировал романтические отношения между камергером двора и одним из своих трубачей. Заставляя солдатика каждое утро присутствовать на построении, а вечером подавать сигнал отбоя. Утром в казарме, вечером в казарме… Ну никакой личной жизни! Князь намекнул раз, другой, третий. А через месяц непонятливого комбата освободили от командования.