Про себя же станкостроитель злорадно ухмыльнулся. Ему и не надо больше никого переманивать — за него это с успехом делали слухи о порядках и жаловании на всех, без исключения, заводах компании. Не желаешь терять мастеровых высокого разряда? Так изволь заводить у себя порядки, схожие с сестрорецкими. А не хочешь или не можешь тратиться на мастеровщину, так не удивляйся, что сложные заказы делать некому. Впрочем, на этот случай всегда можно обратиться в Сестрорецк — поди уж все знают, где можно заказать, и быстро получить самые лучшие в империи штампы, оснастку или станки. А то и не только в империи — кое в чем его станки превзошли и немецкие, от господина Круппа. Правда, до швейцарских все же пока не дотягивают. Ничего, дайте только время!
— Всего наилучшего!
— Взаимно, господа.
Провожая взглядом поспешно откланявшихся гостей, чуть было не испортивших ему целый час обеденного времени, закоренелый чревоугодник засунул письмо во внутренний карман и с нескрываемым любопытством поинтересовался у своего спутника:
— Спиридон, а случись что — и в самом бы деле пристрелил этих господ?
— Точно так, Иммануил Викторович.
— Так ведь потом следственная часть, тюрьма, каторга?!
— Первые две точно, а вот до каторги бы я не доехал.
— Отчего же?
— Его сиятельство так сказали. Еще добавили — что, мол, не время на каторгах отдыхать, когда дел невпроворот.
— Вот значит как? Ну а если, не дай бог, оплошку допустишь, и со мной что непоправимое? А?
— Ну…
Богатырь в господской одежде неожиданно замялся. Поглядел по сторонам, вздохнул, и все же ответил правду.
— Тоже до каторги не доберусь. Его сиятельство на этот счет тоже кое-что говорил — что проще и безболезненней будет застрелиться самому. Так что, Иммануил Викторович, больше мы к вам людей так свободно подпускать не будем — не взыщите. Я и так по шапке получу, за сегодняшнее.
Спиридон вздохнул.
— Уж прямо! Я просил поубавить строгости, с меня и спрос — так Александру Яковлевичу и скажу!
Два сохранителя его бренного тела переглянулись, и скептически промолчали.
— Ну, хорошо. А ежели это будет мой друг?
— Всех ваших друзей, приятелей-знакомых и даже непосредственных подчиненных я знаю в лицо. Остальные общим порядком!
Герт покачал головой, но более спрашивать ничего не стал, как, впрочем, и настаивать. Зато как-то некстати вспомнились взгляды, которые старшенькая дочка время от времени бросала на его охранителя, перепады в ее настроении… М-да!
— Сурово у вас, как я погляжу.
— Обычно. Служба, она и есть служба!
***
— Доброе утро, Аристарх Петрович.
Говоря все это, молодой аристократ даже и не подумал повернуть голову к раннему посетителю его кабинета — со стороны даже могло показаться, что ему гораздо более интересен вид из окна на свою фабрику, чем общество Горенина.