* * *
Марину ожидала сладкая смерть. Она отдавала вкусом абрикосового ликера, апельсинового желе, сливок с фруктовым конфитюром и пряным ароматом испанского вина. Вторая жена Андрея Марусича умерла счастливой, с чувством грядущего исполнения мечты.
– Ты довольна? – спросил Радковский дрожащим голосом.
Он впервые увидел смерть и словно принял участие в ее таинстве. И от этого его любовь к Лаки, этой сногсшибательной женщине, померкла. Ему хотелось выть, кричать и топать ногами, но не было сил, и Радковский мог только молча переживать случившееся, борясь с приступом дурноты.
– И зачем ты только со мной увязался? – равнодушно произнесла Лаки. – Вечно от мужиков одни проблемы, – заключила она, вздохнув. – Марина получила то, что заслуживала, – твердо произнесла Лаки, и от ее уверенности Борису стало спокойнее. Он позволил ей себя убедить – сработал инстинкт самосохранения.
– Помоги мне переложить ее на постель, – попросила она.
Отказаться Борис опять не мог, и его охватил новый приступ тошноты. Тем не менее он перенес хрупкое безжизненное тело туда, куда велела Лаки.
– Теперь здесь надо немного прибраться… Все будет отлично! – подбодрила она заторможенного Радковского.
Как хороший режиссер, она осмотрела комнату, затем надела перчатки, убрала со стола два лишних прибора, помыла посуду, бокалы. Теперь у каждого, кто войдет в квартиру, должно было сложиться впечатление, что Марина ужинала одна. С созданием иллюзий Лаки всегда справлялась отлично.
– Последняя вечеря, – прошептала она. Затем Лаки высыпала яд в пузырек и поставила его на прикроватную тумбочку. – Спи спокойно, подружка, – пожелала она, доставая из косметички записку.
Радковский прочел строчку: «Я так больше не могу! Марина».
– Откуда у тебя это? – он кивнул в сторону записки.
– От автора, – усмехнулась Лаки. – С нервами у нее всегда было не в порядке. А уж если она начинала психовать из-за денег… У меня есть несколько экземпляров подобных посланий. Ее любимым жанром всегда был эпистолярный!
Лаки еще раз осмотрела сцену действия, потрепала роскошные волосы Марины и произнесла:
– Прощай…
У нее оставалось еще одно дело: ликвидировать из Татьяниной машины подарок Бартвелла, а статуэтку, которую она подбросила в багажник, подложить сыщице в квартиру и намекнуть Арабу, где надо искать.
* * *
Я проснулась в отличном настроении, несмотря на предшествующие экстремальные обстоятельства. Яркий солнечный свет рассеянными лучами падал в окно, сверкая осенним золотом. Я выглянула на улицу и обомлела – выпал первый ноябрьский снег. Захотелось цитировать Пушкина и громко смеяться.