Компьютер корабля подтверждал информацию о целости и сохранности аппарата, но ничего не сообщал о людях. Он хорошо всех знал: это были «крутые» ребята — «негодяи», как они с гордостью друг друга называли, и он не мог допустить мысли, что его бросили…
Через четыре дня он набрел на разорванный какой-то дьявольской силой контейнер с десантным оборудованием и выпотрошенными пакетами, а также обнаружил следы босых ног. В нем рождалась волна страха перед неизвестной силой, и все последующие дни он шел с оглядкой, не выпуская из рук оружия. Пополнив запасы продовольствия из разрушенного ящика (свой НЗ он к тому времени уже израсходовал), он вновь устремился по линии корабельного маяка, стараясь поскорее укрыться под защитой экранирующего поля. Этот ящик он узнал — черная метка на пакетах красноречиво говорила о принадлежности содержимого «Черному принцу», легендарному первопроходцу Замкнутого Пространства.
Здешние ночи напоминали сумерки. Хотя у этой планеты и не было естественного спутника — все окружающее давало какой-то призрачный, рассеянный свет. Его дополняли многочисленные, постоянно хаотически перемещающиеся звезды — таков феномен обособленного замкнутого космоса. Механик, лежа в обогреваемом комбинезоне, в песчаной ямке, размышлял о превратностях судьбы, о «Черном Принце», чей контейнер, наверное, выбросило энергией взрыва, когда он прожег дыру в это проклятое место, о своем дальнейшем пути и о подступающей тревоге — нарастающему симптому продолжительного пребывания на планете. Потому здесь долго и не задерживались: страх перерастал в жажду самоубийства, и он все отчетливее ощущал это. Страх окрашивался новыми оттенками — неизвестности, неизбежности, непредсказуемости поведения тех существ, что воспользовались амуницией «исчезающих десантников» и которые (теперь он был в этом убежден) что-то сделали с остальными членами экипажа.
Сон, как всегда, наполняли мрачные картины войны, жестокости и насилия, он постоянно убегал от кого-то и кто-то все ближе и ближе, с каждым новым сном, к нему подступал, стремясь вывернуть его наружу, а он все отстреливался и бежал, бежал и отстреливался…
Небо светлело, готовое принять на себя первые лучи огромного на восходе солнца. Он сел, дрожа и обнимая себя за плечи, пытаясь укрыться от приснившегося нового кошмара, и стал ждать восхода в оцепенении — предвкушении чего-то неизбежного и трагического.
Первые лучи, прорезая легкие волны тумана, заскользили по степному столу, перепрыгивая с камня на камень солнечными зайчиками. На фоне восходящего диска он увидел темную точку — еще один неосознанный приступ дрожи прокатился по его телу. Надев большие полукруглые очки-хамелеоны, с увеличивающими в сто раз стеклами, он разглядел две фигуры в защитных комбинезонах — мужчина и женщина, оба юные и счастливые. Но это счастье, живущее на их лицах, ложилось камнем в его сознание, вытесняя что-то привычное и укоренившееся. Солнце все выше и выше поднималось над горизонтом, прогоняя ночную тень все дальше и дальше за горы и в ущелья. Эти удивительно юные мужчина и женщина шли к нему, и солнце, поднимавшееся над ними, оставляло изумительно красивый пульсирующий ореол вокруг них. «Убей их!» — острая, как игла, мысль пронзила его мозг. «Убей, если хочешь жить!» Он медленно поднял оружие, поймал в электронную сеть прицела поднимающееся солнце, в последний миг, увидев, как руки двух молодых людей соприкоснулись, нажал на спуск и… они исчезли. Поток виртуальных полей раздробил небольшой камень рядом с тем местом, где только что стояли две фигуры, превратив гранит в молекулярный песок, тут же просочившийся сквозь пористую породу.