Столетиями элиты общества страшились и опасались бунтов бедноты. История сельскохозяйственных и промышленных обществ пестрит кровавыми восстаниями рабов, крепостных и рабочих. Но Третья волна сопровождается поразительным поворотом событий — возрастающим риском бунта богатых.
Когда разваливался СССР, больше всего хотели отколоться от него страны Балтии и Украина. Наиболее близкие к Европе, эти страны наиболее обильны и промышленно развиты.
В этих республиках Второй волны элиты — в основном партийные чиновники и директора заводов — считали, что Москва их связывает и обирает. На западе они видели Германию, Францию и другие страны, выходящие уже из традиционной промышленной стадии в экономику Третьей волны, и надеялись прицепить экономику своих стран к этой западноевропейской ракете.
И наоборот, республики, не очень желавшие выходить из Союза, располагались дальше всего от Европы, были самыми бедными и аграрными. В этих мусульманских республиках сугубо Первой волны верхушка называла себя коммунистической, но чаще напоминала сборище коррумпированных феодальных баронов, действующих с помощью тесных личных, семейных и земляческих отношений. От Москвы они ждали защиты и дармовщины. Регионы Первой и Второй волны тянули в существенно разные стороны.
Все стороны маскировали свой интерес, размахивая флагами национальных, лингвистических и даже экологических призывов. Однако за возникающими столкновениями лежали резко противоположные экокомические и политические амбиции. Когда региональные элиты Первой и Второй волны стали настолько сильны, что Горбачев не смог их привести к согласию, последовал развал Советской империи.