— Нет, правда, у меня еще работа впереди…
— Ну, была бы честь предложена. — Она залихватски вылила в красивенький ротик водочку и, крякнув, добавила: — Легко прошла, зараза! — Хрустнув пару раз нежинским огурчиком, разговорилась: — Ты думаешь, чего я к тебе присела? Думаешь, как ты известный артист, то все бабы к тебе липнуть должны?.. Очень мне это нужно. От вас пользы, как от яловой блохи молока. Все вы, артисты, голь перекатная.
Довольная собой, она опять наполнила фужер, выпила и разоткровенничалась еще смелее:
— Я села сюда, потому как уважаю труд официанта. Так ему один стол убирать, а так — два… — Очевидно, на моем лице настолько явно выразилось недоумение, что она пьяненько рассмеялась и объяснила: — Я тоже официантка. Понял? А ты думал, что я из Держоперы?..
Державная опера — так в Киеве называли Государственный театр оперы и балета имени Т.Г.Шевченко… Я уже с интересом слушал то, что говорила моя соседка по столу. А она, довольная произведенным впечатлением, стала втолковывать мне:
— Ты знаешь, сколько километров в смену надо отшагать официанту? Вот тебя черт усадил за версту от кухни. А ему, горемычному, надо раз шесть к тебе подойти, чтобы обслужить. Так за день и набегает километров двадцать пять — тридцать. Научно подсчитано. А зарплаточка — заплаточка! Мне причесочку надо сделать — выкладывай рублики, маникюрчик — рублики, колготочки купить — рублики, разбитый фужерчик — плати свои рублики… Вот и прикинь: хоть круть, хоть верть, а без чаевых — тю-тю!
— Ты в каком ресторане работаешь? — спросил я.
— В «Днепре».
— А почему обедать сюда ходишь?
— Здесь триста грамм мои, а там — местком, партбюро… Понял? Вижу, ты торопишься. Иди, я за твою окрошку заплачу…
Из этих воспоминаний вывел меня голос: «Граждане пассажиры, кто на рейс „Москва — Алма-Ата“, прошу в „рафик“!»
Наспех глотнув последнюю порцию сигаретного дыма, я заторопился к выходу. Портсигар и зажигалку нацелился бросить в урну и вдруг опомнился: зачем же так бездарно выкидывать приличные вещи? Оставлю-ка я их в машине, авось кому-нибудь пригодятся…
В микроавтобус «рафик» я вошел первым и сразу положил атрибуты курильщика на заднее сиденье — так они были всем видны. Только я уселся впереди, как в машину важно внес свое тело красавец с депутатским значком. Еще на ступеньках он на мгновение застыл — его зрачки, казалось, остекленели. Он завороженно двинулся к заднему сиденью… Мне в оконном стекле было видно, как депутат сел прямо на «атрибуты». Машина тронулась на летное поле… В салоне был полусвет, и депутат-красавец ловко вытащил из-под задницы золоченые предметы и торопливо сунул в карман… В самолете мы оказались рядом — в первом ряду кресел. Я не мог оторвать взгляда от пирамидки, что оттопыривала карман его штанов, сшитых в элитарном закрытом правительственном ателье.