— Что ж, здорово! Ничего не скажешь, похоже,— согласилась балерина,— я думаю, что наши охранители морали напугались Запада. Не поняли они, где эротика, естественное влечение к красоте и совершенству, а где мразь, как в коммерческих фильмах или фоторевю, где любая тощая девчонка, лохматая и некрасивая, может сниматься, лишь бы обнаженной, в дурацких сценах. Да ладно, видно, немало лет нам еще выбираться из муры к подлинно чистому отношению к женщине, красоте тела и танца! Бог с ними!
— Я очень люблю художницу Татьяну Шишмареву,— продолжала хозяйка.— Перед войной Шишмарева создала много портретов физкультурников и спортивных картин. У меня есть репродукции ее картины тридцать девятого года «Спортсменка» — сидящая девушка в черном купальнике. Кстати, она чем-то похожа на черненькую, что выступала и сказала речь…
— Каточек, не пора ли кормить народ? — спросил хозяин.
Гости поднялись, чтобы выйти в столовую. Звонок, слабо прозвучавший в передней, не привлек ничьего внимания. Спустя минуту все гости насторожились от громкого и радостного возгласа хозяина. Екатерина Алексеевна устремилась навстречу входившим — огромному мужчине могучего сложения и молодой девушке с толстыми русыми косами, с лицом в сплошном румянце волнения.
— Знакомьтесь! — весело завопил Андреев.— Иннокентий Ефимыч Селезнев с дочерью Ириной. Мой старый друг с реки Тунгира, охотник и владыка целого района.
Давний соратник Андреева, геолог Турищев, тоже бывший в числе гостей, поспешил к Селезневу, чтобы очутиться в медвежьих объятиях, от которых хрустнули суставы. Давно прошедшие дни мгновенно ожили в памяти обоих геологов.
Время далеких походов маленьких геологических отрядов с небогатым снаряжением, когда все зависело от здоровья, умения и выдержки каждого из участников. Пути сквозь тайгу, по необъятным ее марям — торфяным болотам, по бесчисленным сопкам, гольцам, каменным россыпям. Переходы вброд через кристально чистые и ледяно-холодные речки. Сплавы по бешено ревущим порогам на утлых лодках и ненадежных карбасах. Походы сквозь дым таежных пожаров, по костоломным гарям, высокому кочкарнику, по затопленным долинам в облаках гудящего гнуса. В липкую летнюю жару и ярую зимнюю стужу, в мокрой измороси или в морозном тумане пешком, верхом или на хрупких оленьих нартах…
Товарищи переглянулись с едва заметными улыбками, но в этой улыбке было все: и несгибаемое упорство, и печальная покорность невзгодам, облегчение от миновавшей опасности и глубокая радость от исполнения намеченного.
В одном из путешествий, на восточносибирской реке Тунгире, Андреев и Турищев встретились с Иннокентием Селезневым, с которым совершили немало походов в наиболее труднодоступные места Олекмо-Витимского нагорья.