— Нет? — Бровь снова взмыла вверх. — Но почему? Потому что тебе хорошо или потому что плохо?
— Когда хорошо, даже кошки не царапаются, — выпалила девушка, обомлев от собственной смелости.
— Царапаются, — расхохотался господарь, сильные руки толкнули девушку, она не удержалась и упала в ландыши. Встать ей не дали. — Еще как царапаются. И кусаются. А еще они мяучат. Ты будешь мяукать?
Как хорошо, что она сбежала от Ферека! Как хорошо, что уснула на этой поляне! Как хорошо, что Пал Карои ходит теми же тропами!
— Я все сделаю, как гици хочет, — прошептала девушка, — все…
— Ты сказала, — он посмотрел ей в глаза, — а я слышал. Сними все, что на тебе, и отпусти волосы, пусть летают.
Барболка кивнула. Вот так и бывает, знаешь же, что нельзя, а не можешь остановиться. И не хочешь.
Юбка упала к ногам темной лужицей, рядом легла многострадальная кофта, как же она все это завтра наденет?
— Расплети косу. — В лунном свете он был совсем молодым и невероятно, невозможно красивым.
Барболка лихорадочно вырвала и отбросила ленту, которой так гордилась, налетевший ветер подхватил освобожденные пряди.
— Волосы — это твои крылья, — засмеялся Пал Карои, — их нельзя связывать, их нельзя подрезать.
Крылья? Но разве она сейчас не полетит к огромным пляшущим звездам? Полетит!
— Ты рада? — Почему ей казалось, что у него черные глаза, они светлые, как лунные озера. — Тогда почему ты плачешь?
Разве она плачет? Не может быть, это роса.
— Весной не плачут. Весной поют. Всему свое время, пойми это, и будешь счастлива.
Она и так счастлива, безумно, невозможно, неповторимо.
— Любишь?
— Гици… Мой гици…
И неважно, что про нее скажут… Пусть… Сейчас весна, какое ей дело до осени?! Сейчас он с ней, сейчас он здесь…
— То, что мне назначено, я взял, — губы господаря коснулись сначала одного соска, затем другого, — а остальное — мужу. Или мне, если придешь.
— Приду, — выдохнула Барболка, цепляясь за горячие плечи, — куда скажешь, когда скажешь…
— Смотри же, — господарь шутливо коснулся пальцем губ девушки, — я долгов не прощаю.
4
Ручеек звенел совсем близко. Барболка подняла разламывающуюся голову. Все осталось на месте — шатровая ель, ландыши, камни, родник, не было только господаря Карои. И не могло быть. Седой витязь ей приснился, отчего же так худо? Неужели оттого, что она уснула среди ландышей?
Цветы так сильно пахли вчера, но она не думала, что они ядовитые. Девушка кое-как доковыляла до родника и поняла, что тень от ели смотрит совсем в другую сторону. Выходит, она проспала чуть ли не сутки, хорошо, что вообще проснулась. Нужно бежать домой, объясняться с папашей, идти за хлебом и молоком. В Яблони ей теперь ходу нет, значит, придется идти в Колодцы, потому что в Сакаци ноги ее не будет, хоть он и ближе.