— Что ж я не вижу вашей молодой супруги, красавицы Яссины? — осведомился Щитман, сбросив на руки подбежавшим слугам дорожный плащ. — Или вы, Шизелло, вознамерились спрятать ее от меня? Не бойтесь, я далек от сглаза!
— Увы, — развел руками маркграф, — жена с тещенькой изволили убыть на ярмарку в Пеймар, где и пробудут не менее недели, закупая необходимые семье Кирфельд сельскохозяйственные орудия. Но я тешу себя надеждой, что сие прискорбное обстоятельство не помешает нам, дорогой сэр Олаф, насладиться приготовленными для нас яствами.
— Единой надеждой жив человек! — жизнерадостно ответствовал тот и отправился вслед за слугами к парадному платиновому рукомойнику, надраенному до ослепительного блеска.
Когда дорогой гость спустился в обеденную залу, столы уже ломились от множества кушаний. Здесь были и кальмары в бренди, и нежнейшие молочные поросята, фаршированные морской капустой, и даже перепела под ромовой бабой. Венчал же сие великолепие дубовый бочонок медовой с перцем, презентованный маркграфу его тестем, известным на всю округу мастером самогоноварения бароном Кирфельдом.
— О! — вскричал Щитман, радостно массируя ягодичные мышцы. — Да вы, любезный Ромуальд, решили укормить меня до заворота кишок! Вот за то я тебя, брат, и люблю!
И, не сдержав слезы, облобызал молодого Шизелло во все щеки.
— Сказать совести, так я ждал вас еще вчера, — начал меж тем Ромуальд, делая знак кравчему наполнять кубки. — И то: едва закончил завтрак, как стук в ворота. Ну, думаю, сэр Олаф… ничуть. Представьте себе: разъездной агент страховой фирмы «Ласло Хервамбабок и дед». Его-то тут и не хватало! Мало мне банковских…
— У вас проблемы с кредиторами? — искренне изумился Олаф Щитман, наблюдая, как пахучая струя наполняет его серебряный кубок. — Но я слышал, что за леди Яссиной вы взяли весьма недурное приданое!
— Ах, да если б то были просто кредиторы! — всплеснул руками доблестный Ромаульд. — Что за горе? Нам, дракономахерам… но увы, мой друг, дело обстоит куда как круче. Мой почтенный, мир его праху, родитель, однажды вложил немалые деньги в активы банка «Кредитэ — сосьетэ», однако ж банк изволил лопнуть. И теперь! Представьте себе! Находятся некие поверенные, заявляющие, что я — я, сэр Олаф, да! — теперь должен еще и что-то там платить по каким-то старым счетам. Но помилуйте, говорю я, деньги-то батюшка давал, а никак не брал! Что, вы думаете, говорят мне эти прохвосты? Тем, говорят, хуже для него. Не давал бы в долг — не остался бы должен.
— Беспредел! — закатил глаза Щитман. — И что же вы, дорогой Ромаульд?