История IV. О Чурихе — либо хорошо, либо никак, или Тайны Совета высших некромантов
Так случается: ищешь одно, находишь другое.
Так бывает: подвижников считают негодяями, побивая камнями и сплетнями.
Мир несовершенен. Ведущие некроманты Чуриха знали это лучше других. Идеалисты, они снискали славу прагматиков; романтики, числились по ведомству прожженных циников; жизнелюбы, внушали смертный ужас. Все силы, знания, талант и мастерство, год за годом и век за веком, они дарили одному-единственному благому делу: достижению физического бессмертия. Согласитесь, есть высшая несправедливость в том, что бессмертная душа волей судьбы вынуждена прозябать в смертном теле — вечная квинтэссенция в бренном флаконе, могучий храм на фундаменте из песка.
Создатели мира обладали хорошим чувством юмора.
Но нельзя ли соль их шутки превратить в сахар?
Смерть — от старости, болезней, несчастных случаев, от сердечной меланхолии, хандры и воспаления рассудка — о, смерть чурихские некроманты изучили вдоль и поперек. Ткань савана ниточка за ниточкой, заточка косы, прикус черепа, глубина запавших глазниц и звук поступи — все было взвешено, измерено и сосчитано. Так опытный стратег изучает оборону врага, готовясь нанести решающий удар. Люди слабы — многие чародеи покидали трехбашенный замок, унося крупицы накопленных знаний, отказавшись от благой цели ради мирской славы. Но самые сильные, самые верные, а значит, самые достойные оставались.
Танец со смертью продолжался — во имя жизни.
Укрепление тела при помощи снадобий — растирок, ванн и мазей — поначалу считалось основным и самым перспективным методом. Гимн, открывающийся строками гениального Адальберта Меморандума «Закаляйся, как сталь!», долгое время гремел над Чурихом. В поисках радикальных составов доходили до крайностей: «драконова купель», «мамкино горнило» или «гриб повапленный» сообщали телам добровольцев, выживших в процессе закалки, уникальные свойства, где достоинства тесно мешались с недостатками. Например, внешняя неуязвимость, спасая плоть объекта в сражениях и природных катаклизмах, с тем же успехом не позволяла ланцету медикуса удалить пациенту вросший ноготь или вскрыть фурункул. Ланцеты крошились и ломались, медикус бранился по-матросски, а неуязвимый пациент в итоге умирал от воспаления. Зигфрид Дубовый Лист или Ростэм Тахамтан, чье прозвище на хургском означало «Железнотелый», кончили свои дни полными развалинами, страдая от сотни болячек и не имея даже надежды на исцеление.