Псоглавцы, мастера грызни и непревзойденные борцы, с их молниеносными бросками в ноги и мертвой хваткой челюстей, смыкающихся на горле сбитой жертвы. Гнолли и анубисы, близкая родня псоглавцев, вместо фронтальной атаки предпочитали серии быстрых укусов в места расположения крупных артерий — пока шла увертливая война за захват, предшествующая «бесовой мельнице» или «оползню».
Прыгучие сатиры ловко обезноживали противника ударами твердых копыт, брыкаясь с исключительной меткостью: колени, подъем стопы, внутренняя сторона бедра, пах, живот, и никогда — выше. В ближнем бою не было равных их родичам, пьяницам-силенам, сторонникам тайного принципа: «Кошусь на восток, падаю на запад!», и фавнам. Низко опущенная голова с выставленными рожками, слабая чувствительность к боли, умение зажимать врага в угол — после чего фавн без устали молотил кулаками, мало уступавшими копытам в твердости.
Пикирование гарпии на добычу — мощные когти ног глубоко впиваются в плоть, крылья лупят по лицу, ослепляя, а кривые и острые когти рук неустанно трудятся над всем, до чего дотянутся. Более мирные алконосты не обладали таким впечатляющим набором когтей, зато ужасающая скорость их полета опрокидывала любого, в кого врезался разгневанный алконост, вызывая повреждения органов и внутреннее кровотечение.
В морских баталиях русалки были непобедимы.
Минотавры одно время едва не привели к банкротству Агильерский Корридор. Подав прошение о милосердии к невинным животным, они, согласно решению суда о равноценной замене, приняли участие в корридах вместо обычных быков — чем сильно сократили численность тореро, гордых и вспыльчивых любимцев публики.
О Леонидах и вспоминать нечего — боеспособность льва, помноженная на изворотливость человека, говорила сама за себя.
По мере накопления знаний Шестирукий Кри перешел к следующему этапу эксперимента. Войдя в уни-сон с чистокровными людьми, адептами храма и бескорыстными ревнителями бранного дела, он опять формировал батальную ситуацию, — одновременно накладывая на человека-«попутчика» инстант-образ дерущейся хомобестии. Гибкая психика бойца адаптировала чужие, но безусловно полезные навыки, внося их в привычный арсенал измененными, но результативными. Разнообразя таким образом собственный театр военных действий, человек получал ряд несомненных преимуществ, сводя воедино данное от рождения, полученное при обучении, обретенное в итоге жизненного опыта — и привнесенное гипнотом-накопителем. А заодно, познав ухватки хомобестий, мог успешнее противостоять им в рукопашной.