Глава вторая
Сказки улицы Ангарской
Этот сад был очень старый, его посадили, кажется, еще до того, как Николкины и Ромкины родители переехали сюда. Каждую весну сад цвел, и Николкина квартира, окна которой выходили прямо на сад, наполнялась бело-розовым благоуханием яблоневого и вишневого цвета. Смотреть на это все великолепие особенно здорово было из окна, тогда казалось, что под тобой, до самого горизонта - холмы, усыпанные цветами. А еще в саду были качели. Странно - обычно в парках, на бульварах качели живут на детских площадках, в окружении разных лазалок, песочниц и прочих. Здесь же они были одни, сами по себе. Очень старые - наверное, им было больше лет, чем Нику с Ромкой, но все равно каждое лето качели снова были готовы к набегу окрестного населения. И опять, в начале каждого лета, по двое, а то и по трое, залезали на отполированную штанами многих поколений доску и, визжа от восторга, вопили столпившимся внизу зрителям: - Эй! Смотрите как я летаю!..
Качели были покрашены в зеленый цвет, и хотя местами облезли, но все равно так искусно прятались среди зарослей кустов, что даже пройдя через сад насквозь не всегда можно было их заметить. Сейчас на качелях никого не было. Оно и понятно - лето, большая часть тех, кто обычно эксплуатировал качели, разъехалась по всяким там лагерям, дачам и просто бабушкам из деревни. Ромка обрадованно подбежал, уселся на ту самую доску, повозился, устраиваясь поудобнее. Посмотрел на Ника: "А что же ты?" Ник улыбнулся Ромке, но помедлил перед тем, как садиться. Почему-то вот сейчас, особенно в последнее время, иногда становилось как-то грустно. Раньше они лазали где только было можно и как-то не думали об этом, а сейчас Ник иногда все чаще понимал как это вот здорово - лето, солнце, лучший друг рядом и никаких тебе уроков и забот. И понимал, что вот это, наверное, скорее всего происходит в последний раз... Потому что как ни крути, а Ромке в следующем году уезжать. И ладно бы просто на другую квартиру, на метро-то иногда доехать можно, а в другой город. Не будешь же все время звонить, междугородний телефон тоже ой-ей-ей сколько стоит... Но потом такие мысли проходили. Ведь даже если что-то плохое - то это все равно еще не скоро. А пока... А пока вместе. Как сейчас. Ромка смотрел уже почти удивленно. Ник встряхнулся, отогнал назойливые мысли, шагнул к Ромке. Сел рядом. В последнее время они сильно выросли и уже почти не помещались вдвоем на одной узкой доске, приходилось сидеть тесно прижавшись друг к другу. И сейчас, в эти минуты перед полетом, когда он сидел, тесно прижавшись к Ромке, Ник со всей отчетливостью вдруг понял, что этот полет - последний. И не потому, что кабина стала им узка. Просто потому, что... Странно это как-то все было. Обычно дети не верят, что взрослеют. И только ставшие за зиму короткими футболки и шорты убеждают их в этом. Но сейчас Ник четко понимал: все. Их время вышло. И ничего уже не изменить, так было сотни лет: одни уходят, а на их место приходят другие. И ничего нельзя сделать. Ник поспешно отвернулся. Прислонился лбом к холодной железной ручке. Но через секунду уже справился с собой. И на неизменное Ромкино: - Поехали? Ответил чуть хрипловатым, но все-таки уже своим, нормальным голосом: - Давай.