По корридору вагона ходилъ мальчикъ съ двумя кофейниками и чашками на подносѣ и предлагалъ кофе желающимъ.
— Хочешь кофейку? предложилъ Николай Ивановичъ супругѣ.
— Ни Боже мой, покачала та головой. — Я сказала тебѣ, что пока мы на венгерской землѣ, крошки въ ротъ ни съ одной станціи не возьму.
— Да вѣдь пила-же ты кофе въ Буда-Пештѣ. Такой-же венгерскій городъ.
— Въ Буда-Пештѣ! Въ Буда-Пештѣ великолѣпный вѣнскій ресторанъ, лакеи во фракахъ, съ капулемъ. И развѣ въ Буда-Пештѣ были вотъ такіе черномазые въ юбкахъ или въ овчинныхъ нагольныхъ салопахъ?..
Поѣздъ помчался. Справа начались то тамъ, то сямъ возвышенности. Мѣстность становилась гористая. Вотъ и опять станція.
— Петервердейнъ! кричитъ кондукторъ.
— Петроверединъ! Изволите видѣть, опять совсѣмъ славянскій городъ, указываетъ Николай Ивановичъ женѣ на надиись на станціонномъ домѣ.
Глафира Семеновна лежитъ съ закрытыми глазами и говоритъ:
— Не буди ты меня. Дай ты мнѣ засвѣтло выспаться, чтобы я могла ночь не спать и быть на караулѣ. Ты посмотри, какія подозрительныя рожи повсюду. Долго-ли до грѣха? Съ нами много денегъ. У меня брилліанты съ собой.
— По Италіи ѣздили, такъ и не такія подозрительныя рожи намъ по дорогѣ попадались, даже можно сказать настоящія бандиты попадались, однако, ничего не случилось. Богъ миловалъ.
А поѣздъ ужъ снова бѣжалъ далеко отъ станціи. Холсы разростались въ изрядныя горы. Вдругъ поѣздъ влетѣлъ въ тунель и все стемнѣло.
— Ай! взвизгнула Глафира Семеновна. — Николай Иваннчъ! Гдѣ ты? Зажигай скорѣй спички, зажигай…
— Тунель это, тунель… успокойся, кричалъ Николай Ивановичъ, искалъ спички, но спичекъ не находилось. — Глаша! У тебя спички? Гдѣ ты? Давай руку!
Онъ искалъ руками жену, но не находить ее въ купэ.
Вскорѣ, однако, показался просвѣтъ и поѣздъ выѣхалъ изъ тунеля. Глафиры Семеновны не было въ купэ. Дверь въ корридоръ вагона была отворена. Онъ бросился въ корридоръ и увидалъ жену сидѣвшую въ среднемъ купэ между двумя нѣмцами въ дорожныхъ мягкихъ шапочкахъ. На груди она держала свой шагреневый баульчикъ съ деньгами и брилліантами и говорила мужу:
— Убѣжала вотъ съ нимъ. Я боюсь въ потьмахъ. Отчего ты спичекъ не зажигалъ? Вотъ эти мосье сейчасъ-же зажгли спички. Но я споткнулась на нихъ и упала. Они ужъ подняли меня, прибавила она, вставая. — Надо извиниться. — Пардоне, мосье, Ее же вузе деранже… произнесла она по французски.
Николай Ивановичъ пожималъ плечами.