— Теперь будетъ статіонъ Карловцы и Фрушка гора на Дунай-рѣка… А дальше статіонъ градъ Индія и градъ Земунъ — Землинъ по-русски.
— Всего три станціи? Какъ скоро! удивилась Глафира Семеновна.
— Въ Землинъ будетъ нѣмецка митница [1], а въ Београдъ — србска митница. Пассъ есть у господина? Спросятъ пассъ, — отнесся брюнетъ къ Николаю Ивановичу.
— Вы на счетъ паспорта? Есть, есть… Какъ-же быть русскому безъ паспорта? Насъ и изъ Россіи не выпустили-бы, — отвѣчала за мужа Глафира Семеновна.
Брюнетъ продолжалъ разсказывать:
— Земунъ — семо, потомъ Дунай рѣка и мостъ, овамо — Београдъ србски… Опять паспортъ.
— Стало быть и у васъ насчетъ паспортовъ-то туго? — подмигнулъ Николай Ивановичъ.
— Есть. Мы свободне держава, но у насъ вездѣ паспортъ.
Разговаривая съ брюнетомъ, супруги и не замѣтили, что ужъ давно стемнѣло и въ вагонѣ горѣлъ огонь. Николай Ивановичъ взглянулъ на часы. Было ужъ девять. Брюнетъ предложилъ ему папиросу и сказалъ:
— Србски табакъ. На Србія добръ табакъ.
— А вотъ петербургскую папироску не хотите-ли? — предложилъ ему въ свою очередь Николай Ивановичъ. — Вотъ и сама мастерица тутъ сидитъ. Она сама мнѣ папиросы дѣлаетъ, — кивнулъ онъ на жену.
Оба взяли другъ у друга папиросы, закурили и разстались. Брюнетъ ушелъ въ свой купэ, а супруги стали ждать станціи Карловицъ.
— Карловцы! — возгласилъ кондукторъ, проходя по вагону.
Послѣ станціи Карловицъ Глафира Семеновна стала связывать свои пожитки: подушки, пледы, книги, коробки съ закусками. Ей помогалъ Николай Ивановичъ.
— Скоро ужъ теперь, скоро пріѣдемъ въ Бѣлградъ, — радостно говорила она.
Подъѣзжали съ станціи Землинъ — австрійскому городу съ кореннымъ славянскимъ населеніемъ, находящемуся на сербской границѣ. Вдали виднѣлись городскіе огни, въ трехъ-четырехъ мѣстахъ блестѣлъ голубовато-бѣлый свѣтъ электричества.
Николай Ивановичъ и Глафира Семеновна стояли у окна и смотрѣли на огни.
— Смотри-ка огни-то какъ разбросаны, сказала она. — Должно быть, большой городъ.
— Да. Это ужъ послѣдній австрійскій городъ. Послѣ него сейчасъ и Бѣлградъ, славянское царство. Прощай нѣмчура! Прощай Гуніади Янусы? проговорилъ онъ.
— Какъ Гуніади Янусы? быстро спросила Глафира Семеновна.
— Да вѣдь это венгерская вода, изъ Венгріи она съ намъ въ Россію идетъ. Ну, я венгерцевъ Гуніади Янусами и называю.
— Да что ты! То-то она мнѣ такъ и противна бываетъ, Когда случается ее принимать. Скажи на милость, я и не знала, что эта вода изъ цыганской земли идетъ! По Сенькѣ шапка. Что люди, то и вода… На черномазаго человѣка взглянешь, такъ въ дрожь кидаетъ, и на воду ихнюю, такъ тоже самое. И неужели они эту воду Гуніади такъ просто пьютъ, какъ обыкновенную воду?