— Ковры, дюша мой, дальше, — отвѣчалъ армянинъ. — Ты знаешь, дюша мой, что такое Турецкій Базарь въ Стамбулѣ? По Турецкій Базаръ надо ходить цѣлый день съ утра и до ночи и все равно, дюша мой, все не обходишь — вотъ что Турецкій Базаръ! Ну, идемъ коверъ покупать.
Онъ свернулъ въ сторону и потащилъ супруговъ по цѣлому лабиринту узкихъ рядовъ, гдѣ торговали стеклянной, фарфоровой и мѣдной посудой. На порогахъ лавокъ стояли продавцы и зазывали покупателей, даже хватая за руки.
— Батюшки! Да это совсѣмъ какъ нашъ Апраксинъ рынокъ въ Питерѣ! — проговорилъ Николай Ивановичъ, когда одинъ изъ черномазыхъ приказчиковъ въ фескѣ и курткѣ поверхъ широкаго пестраго пояса, схватилъ его за руку и тащилъ къ уставленному кальянами прилавку, на которомъ тутъ же стояли и два мѣдныхъ таза, наполненные глиняными трубками. — Чего ты, эфіопская рожа, хватаешься! — крикнулъ онъ приказчику, вырывая отъ него свою руку. — И вѣдь какъ ухватилъ-то! Словно клещами стиснулъ, — обратился онъ къ Карапету.
Но Карапетъ уже ругался съ приказчикомъ и грозилъ ему палкой. Въ свою очередь показывалъ Карапету кулакъ и приказчикъ. Съ обѣихъ сторонъ вылетали гортанные звуки. На подмогу къ приказчику присоединились еще два голоса, принадлежавшіе двумъ пожилымъ туркамъ.
— Отчего ты не купилъ у него двѣ трубки на память? — замѣтила мужу Глафира Семеновна. — Такую бездѣлушку пріятно подарить и кому-нибудь изъ знакомыхъ, какъ гостинецъ изъ Константинополя.
— Такъ-то такъ. Тамъ были даже и кальяны. А я непремѣнно хочу себѣ кальянъ купить.
— Барыня-сударыня! Все мы это дальше у знакомый армянинъ купимъ, — отвѣчалъ Карапетъ и велъ своихъ постояльцевъ дальше.
Начались ряды лавокъ съ ситцами и бумажными матеріями. Выставокъ товара въ смыслѣ европейскомъ не было, потому что турецкія лавки не имѣютъ оконъ и витринъ, но съ прилавка висѣли концы матерій отъ раскатанныхъ и лежащихъ на прилавкахъ кусковъ. Развивались такіе-же концы матерій и около входовъ. Глафира Семеновна взглянула на матеріи и воскликнула:
— Смотрите, смотрите! Товаръ-то нашъ русскій. Вотъ и ярлыки Савы Морозова съ сыновьями. Вонъ ярлыкъ Прохоровской мануфактуры.
Къ ней подскочилъ Карапетъ и сталъ объяснять:
— Ничего своего у турецкій народъ нѣтъ, госпожа-мадамъ, барыня-сударыня. — Ситцы и кумачъ красный изъ Москвы, башмаки и сапоги изъ Вѣны, резинковыя калоши изъ Петербургъ, бархатъ, ленты и атласъ изъ Парижа привезены. У туровъ что есть свой собственный? Баранина есть свой собственный для шашлыкъ, виноградъ есть своя собственный, всякая плодъ свой собственный, ковры свой собственный, а больше ничего, мадамъ-барыня. Чулки и носки даже вязать не умѣютъ. Только вуаль и платки турчанскія дамы вышиваютъ.