— Хоть-бы полы мнѣ подмыли до бани то, что-ли, сказала имъ хозяйка:- а я-бы вамъ за это обмылочки прожертвовала. Въ баню-то еще успѣете сходить.
Просить долго не пришлось. Женщины тотчасъ-же схватили ведра и мочалки, и полы были вымыты.
— Ну, вотъ спасибо, ну вотъ за это умницы, — благодарила хозяйка. — А принесете мнѣ изъ бани вѣнички, такъ я самоваромъ васъ угощу, только чаю съ сахаромъ купите. Вѣники покупать будете, а выпаритесь, такъ куда вамъ съ ними! А намъ по хозяйству пригодятся.
— Хорошо, хорошо, — говорили женщины и начали между собой дѣлить обмылки, оставшіеся отъ поломойничества, разрѣзая ихъ на еще болѣе маленькіе кусочки.
Вернувшись подъ вечеръ изъ бани и принеся хозяйкѣ пять вѣниковъ, онѣ пили чай въ ожиданіи праздника и опять считали деньги.
— Почти по семи копѣекъ на сестру пришлось, чтобы въ баню-то сходить, — разсуждали онѣ.
— А только и бани-же здѣсь въ Питерѣ, дѣвушки! Рай красный! говорила Фекла, вся пунцовая отъ бани. — Воды горячей сколько хочешь, пару много. Одно вотъ только, что тѣсно.
При счетѣ денегъ опять слышался шепотъ: «дотянемъ-ли? хватитъ-ли»?
— Богъ дастъ, дотянемъ какъ-нибудь, утѣшала Анфиса. — Разносолы-то вѣдь ужъ всѣ куплены. Въ баню тоже сходили…
— У меня еще, кромѣ своихъ, Акулинушкиныхъ денегъ тридцать восемь копѣекъ есть, похвасталась Арина. — Коли ежели что, такъ я ихъ потратить могу, а потомъ при заработкѣ ей отдамъ.
— У тебя, Марья Власьевна, сколько? спрашивала Фекла демянскую молодую бабенку всю въ веснушкахъ.
Та стала считать мѣдныя деньги и разсыпала ихъ.
— Хватитъ… слышалось опять у женщинъ. — Даже до четвертаго дня хватитъ, а на четвертый день вѣдь ужъ можно и на тряпичный дворъ на работу, ежели насчетъ распиловки дровъ у насъ дѣло не сладится.
— Хватитъ… ободряли себя Фекла и Анфиса, — вѣдь только завтра разносольничать-то будемъ, а на второй день Пасхи опять сожмемся.
Напившись чаю, женщины въ ожиданіи праздника побродили по улицѣ, по двору и, вернувшись въ комнату, прилегли кто въ уголкахъ на полу, кто на лавкахъ.
— Тятенька у насъ тоже теперь въ деревнѣ съ заутрени собирается, поди… вспомнила Арина и тяжело вздохнула. — Церковь-то отъ насъ въ четырехъ верстахъ… Я тоже, бывало, всегда съ нимъ вмѣстѣ къ заутрени ходила. У насъ въ заутреню-то костры вокругъ церкви жгутъ и бочки смоленыя… Весело таково… Крестный ходъ… А мамка всегда дома съ ребятишками… стряпушничаетъ. Есть-ли только что нынче стряпушничать-то!… Уѣхали мы, такъ какъ было голодно! Страсть какъ голодно… Вѣдь вотъ въ Питеръ-то ѣдучи думала, что какъ, молъ, пріѣду, такъ сейчасъ у хозяевъ заберу два рубля задатку и пошлю имъ на праздникъ, а вотъ вышло такъ, что и гроша мѣднаго послать не изъ чего. Ругаютъ теперь, поди, меня въ деревнѣ, страсть какъ ругаютъ.