— Ну, о матери взгрустнулось. Это видно. Стыдись, матка, ревѣть. Вѣдь не махонькая, проговорила Акулина.
— Вовсе даже и не о матери. Что мнѣ мать! Она не померла. Хозяинъ вонъ далъ мнѣ даже три рубля, чтобъ въ деревню ей послать.
— Да что ты! удивился Спиридонъ. — Чѣмъ-же это ты ему такъ угодила? Вѣдь онъ ни дѣвкамъ, ни бабамъ, которыя ежели въ поденьщинѣ, никогда впередъ не даетъ.
Арина помолчала и дала отвѣтъ:
— А мнѣ далъ. Самъ далъ. Сначала я просила, онъ отказалъ, а потомъ взялъ да и далъ самъ. Да дать-то далъ, а теперь пристаетъ, цѣловаться ко мнѣ лѣзетъ.
— Вотъ какъ! Ну, такъ, такъ… Порядокъ извѣстный. Теперича я понимаю. На это его взять. Онъ у насъ бабникъ извѣстный, произнесъ Спиридонъ.
Акулина вспыхнула:
— Обидѣть, что-ли, захотѣлъ? спросила она
— Да не обидѣть, а просто цѣловаться лѣзетъ и пристаетъ, а я этого не желаю. Чаемъ меня сейчасъ съ собою поилъ, леденцами потчивалъ, три рубля далъ.
— Ну, такъ, такъ… Это правильно. Онъ у насъ смазливыхъ дѣвокъ не пропускаетъ. Это вѣрно, — продолжалъ Спиридонъ. — Лѣтось тремъ дѣвкамъ уваженіе дѣлалъ.
— Какое-же тутъ уваженіе, коли за руки хватается и проходу не даетъ. Для чего онъ это? Чего онъ лѣзетъ? Кабы онъ не былъ хозяинъ, то я съ нимъ по свойски-бы, а то вѣдь я хозяина по сусаламъ смазать не могу.
Наволадожскія дѣвки и бабы, работавшія на огородѣ уже съ недѣлю, стали хихикать и перешептываться между собой. Наконецъ одна пожилая баба произнесла:
— Дура ты дѣвка-то, вотъ что… Своей выгоды не понимаешь. Ему потрафить, такъ изъ него можно веревки вить — вотъ онъ какой.
— Зачѣмъ? зачѣмъ, Домнушка, такія слова? Арина у насъ дѣвушка небалованная, встрепенулась Акулина. — Она себя соблюдаетъ.
— И, мать! Соблюденіемъ здѣсь въ Питерѣ ничего не возьмешь. Опять скажу: дура дѣвка.
— Учи, учи еще! вспыхнула Акулина.
— А то что-же?.. продолжала Домна. — Въ прошломъ году онъ вотъ также на одну вашу боровичскую распалился, такъ та его, не будь глупа, кругомъ обошла. Онъ ей и ситцу, и сапоги, и миткалю на рубахи, да окромѣ того пропилъ съ ней рублей двадцать. Клавдіей звать. Можетъ знаешь.
— Мало-ли у насъ въ боровичскомъ есть путанныхъ дѣвокъ, а Арина не таковская.
— Первое время всѣ не таковскія, — улыбалась Домня.
— Нѣтъ, ужъ ты, милая, такъ не разговаривай. Не хорошо такъ.
— О! Не за королевича-ли свою землячку замужъ прочишь?
— Не за королевича… Какой тутъ королевичъ! А просто не хорошо безобразныя рѣчи говорить.
— А чѣмъ онѣ безобразныя? Ужъ коли голь, коли въ поденьщину за пятіалтынный пошла…
— Ну, молчи, а то вѣдь я и глаза выцарапаю!