Мошенник, ослепленный собственным талантом обосновывать необоснуемое, воспринял новых соседей по новой жизни как скопление тех же лохов, только очень злых и примитивных. Это восприятие спустя уже неделю заключения заставило Славу окончательно обнаглеть и расслабиться. Камерных быков Слава начал называть «лошарами», что моментально вернулось Раппопорту пацанской предъявой. Слава перед лицом возмездия пояснил спортсменам, что «лошара» — это такая маленькая лошадка скандинавского эпоса — символ скорости, мужества и плодородия. Последняя ипостась была выражена мошенником непечатно-смачно, что вконец развеяло все претензии к Раппопорту. Единственное, к чему Слава привык не сразу, так это к отказу от неполиткорректных слов: чувствуешь, сзади, чепуха, впросак, место, очередь и так далее, — что в тюремном контексте имело похабную подоплеку. Но и здесь Слава не терялся. Однажды для профилактики его забросили в пресс-хату: три атлета, натасканные операми, парочка нечистых на руку клерков — пассажиров случайных, тихих и почти безмолвных.
За Славу взялись на совесть. Бить в тюрьме нельзя — не по понятиям, но случается всякое. Основная задача — держать человека в постоянном животном страхе лютой экзекуции за каждое «неправильное» слово, неверный шаг и даже за трусы короче семейных. Специалистов подводить хрен к носу, с черными поясами и кэмээсами хоть отбавляй. Слава потерял аппетит, не слезал со шконки, расчесывая свою обострившуюся от нервяков экзему. И месяца не прошло, как Раппопорт уже всерьез подумывал идти сдаваться следствию, лишь бы сорваться от своих недобрых попутчиков.
На очередной прогулке Слава робко курил под колючкой с менеджером Васей, жалуясь на невзгоды бытия. Рядом приседал боксер Вова с погонялом Булочник, оперской до носков.
— Вот почти уже год сижу, — вздохнул Слава. — А никак не могу одуплиться.
— Ты сейчас чего сказал? — Булочник пружиной вынырнул между Раппопортом и Васей.
— Володь, ну, эта. Ну, то, что не одуплился я еще, — лепетал Слава, прикидывая, где он дал маху.
— Мы в тюрьме сидим, а ты здесь такие слова кидаешь. Я с тебя как с понимающего спрашивать буду!
— За что? — ужаснулся мошенник.
— Знаешь, что такое одупляться?
— Нет, — развел руками Раппопорт.
— Одупляться — это в ж... Почему мы — порядочные арестанты должны терпеть твои косяки?
На повышенный тон и отдельно расслышанные слова подтянулся остальной состав сучьей сборной. Ашот, стрелок из кингисеппской братвы, вломивший подельников, хрустнул позвонками, разминая шею и, окинув Славу презрительным взглядом, гордо поделился с публикой: «А я, как присел, только через три года одуплился».