— Лапонька, как вернемся, сразу оформлю, — закряхтел Жарецкий, зачмокав Инну в шею.
— Геннадий Викторович! — прервал идиллию водитель. — Гаишник требует остановиться.
— Совсем попутал, хер слепой. Включи ему мигалку и скорость прибавь, и так еле тащимся.
Капитан, решивший остановить кортеж Жарецкого, оглушенный неожиданным взрывом сирены, кинулся было к своей машине, но броситься в погоню не рискнул.
— Холопы! Барина не признали! Да, Иннуль? — Геннадий Викторович достал сигарету. — В Астрахани честь будут отдавать, в ноги кланяться. Вот, увидишь.
— Геночка, ну, не кури так часто. Дышать нечем. Очень тебя прошу, — надула губки Инна.
Жарецкий, сделав пару жадных затяжек, выкинул сигарету.
— Геннадий Викторович, я извиняюсь, пост! Надо бы остановиться, — робко предложил водитель, завидев бегущего с жезлом наперерез кортежу мента.
— Вася, ты охренел? Забыл, на чем ездишь и кого везешь? Когда надо будет остановиться, я тебе скажу.
Водила молча прибавил ход, и машины одна за другой миновали пост.
— Котик, я в туалет хочу, — заныла девушка.
— Потерпи немножко, уже к Астрахани подъезжаем. Там все будет.
— Геннадий Викторович, посмотрите, пожалуйста, — взволнованно пролепетал водитель, указывая вперед.
— Что за твою мать? — Жарецкий нервно подался вперед.
Дорога резко упиралась в бэтээр, омоновский паз и в пару милицейских «Жигулей» с включенными «люстрами», но без сирены, которая резко включилась где-то сзади и сбоку. Не успел кортеж остановиться, как машины Жарецкого были взяты в кольцо лютыми коммандос. Через бронированное стекло Геннадий Викторович наблюдал хищную пляску глаз сквозь разрезы шапок-масок и направленные на него стволы «винторезов» и «калашей». Вооруженные люди что-то орали и разъяренно стучали по «Майбаху».
— Котик, чего они хотят? Мне страшно, — заголосила девушка. — Сделай чего-нибудь!
Жарецкий посмотрел назад: его бойцов уже выволакивали из джипа, раскладывая на асфальте.
Он нажал кнопку, и сползающие шторки погребли их от раздражающих рож.
— Что за хрень? Кто это? — самообладание покидало Жарецкого. Геннадий Викторович достал пакетик порошка, уставившись в него исступленно.
— Геночка, я боюсь, — в слезах причитала Инна. — А если у меня в крови кокс найдут, меня ведь не посадят?
Геннадий Викторович судорожно дернул скулой, привычная улыбка ощерилась оскалом. Он швырнул пакетик девушке: «Ешь, Солнце. Тут без вариантов. Желудок промоем, ничего страшного не случится. А я тебе машину куплю, какую захочешь!».
Она рыдала, захлебываясь воздухом, тонкими ручками размазывая по щекам потекшую тушь и неуверенно мотая головой.