- Успокойся! Птица, посмотри на меня! - голос Ога стал громким и резким. - Я одолел химаев, я одолевал не раз драконов. Никто вас не съест, только не теряйте головы и не потеряйтесь сами в подземельях. Держитесь рядом со мной, но чуть впереди. Птица, ты чувствуешь - впереди нет надхегов? Сосредоточься, у тебя такие штуки должны получаться. Я чувствую только сзади нас трех тварей. Одна совсем рядом, а двое еще на подходе.
Три надхега! В полнейшей темноте подземелий! Духи, за что такая напасть?
- Да не духи, Птица! - закричал Ог, мотнул головой и велел. - Иди уже вперед, глупая девочка!
Сил удивляться не осталось, только дикий страх. Птица побежала вперед, краем глаза увидев, что Еж торопится рядом, держа в вытянутой руке факел. Испуганная лошадь угнала куда-то в темноту, оглушительно стуча копытами - так почудилось Птице. Хозяина не стало слышно, и где-то на середине своего бега Птица оглянулась, да так и застыла.
В руке Ога полыхал новый факел, освещая огромную тушу надхега, возвышающуюся над ним. Дракон стоял на задних лапах, угрожающе вытягивая голову и издавая тихое, еле слышное шипение. Крылья его, чуть расправленные, доставали до самого потолка, и было понятно, что развернуться надхегу в этом коридоре будет нелегко. Он казался огромным - этот дракон, и Ог перед ним был всего лишь букашкой, пищей, небольшим перекусом. Что Ог для такой твари? Пару раз прожевать челюстями и пуститься дальше, за новой добычей.
Птица понимала, что надо двигаться вперед, бежать изо всех сил, но странный паралич сковал волю. Ужас вытянул из головы все мысли. Птица чувствовала, что сейчас заорет, но крик застыл где-то в гортани, набухая и мешая дышать.
Ог не двигался. Он смотрел прямо на дракона. И - странное дело! - дракон тоже не двигался. Наоборот, его крылья обмякли, голова стала клониться вниз, из пасти вывалился язык, как будто надхегу не хватало воздуха.
Вот дракон опустился на передние лапы - просто рухнул с грохотом и неприятным хрустом. Мотнул еще раз головой, издал низкий и какой-то жалобный рык. Еще больше вывалил язык, и Птица могла бы поклясться, что в голосе надхега слышалась мольба. Ог по-прежнему не двигался, и факел в его вытянутой руке по-прежнему горел яростно и беспокойно.
Травка вдруг задрожала всем телом, мотнула головой, ударила Птицу по подбородку, вцепилась ей в шею и выгнулась резкой дугой так, что чуть не вывернула обе руки Птицы.
Припадок у Травки! Только этого не хватало! Птица торопливо положила выгибающуюся и бьющую ногами и руками малышку на землю, беспомощно крикнула: