— Популярные материалы мы не отвергаем, — осторожно ответил Питер Хоуп, чувствуя, что за этим последует какое-то предложение, — если они не вульгарны и не банальны.
— Женская страничка! — предложила мисс Рэмсботэм. — Раздел, который заставит женщину купить газету. Женщины, поверьте мне, будут иметь все большее значение для еженедельной периодики.
— Но почему ей захочется специальной странички или раздела? — спросил Питер Хоуп. — Почему ей не может понравиться вся газета?
— Не может! — И другого объяснения от мисс Рэмсботэм не последовало.
— Мы даем ей литературу, драматургию, поэзию, беллетристику, высокую политику…
— Знаю, знаю, — прервала его мисс Рэмсботэм, которая в последнее время среди прочего частенько выказывала нетерпение, — но все это она получает и в десятке других газет. Я об этом думала. — Мисс Рэмсботэм наклонилась над столом редактора и понизила голос до заговорщического шепота. — Рассказать ей о моде грядущего сезона. Обсудить, когда она выглядит моложе — в шляпе или капоре. Рассказать ей, какие волосы будут завтрашним писком — рыжие или черные, какова ширина талии у знаменитостей. Да бросьте вы! — рассмеялась мисс Рэмсботэм, увидев написанное на лице Питера Хоупа изумление. — Нельзя в мгновение ока изменить мир и человеческую природу. Нужно обращаться к глупости людей, если хочешь, чтобы они прислушались к твоей мудрости. Сначала сделайте свою газету успешной. А потом вы сможете сделать ее и влиятельной.
— Но такая периодика уже есть, — возразил Питер. — Скажем, журналы, посвященные только моде.
— Но за шесть пенсов! — указала прагматичная мисс Рэмсботэм. — А я говорю о женщине нижнего сегмента среднего класса, которая может потратить на платье только двадцать фунтов в год и двенадцать часов в день думает об этом, бедняжка. Мой дорогой друг, на этом можно заработать целое состояние. Подумайте о рекламных объявлениях.
Бедный Питер застонал… старина Питер, известный мечтатель. Мысль о Томми, которой в будущем предстояло остаться один на один с этим ничего не видящим, ничего не слышащим миром, заставила бы его, охваченного праведным гневом, подняться и заявить прекрасно выглядевшей искусительнице: «Сгиньте с моих глаз, мисс Рэмсботэм! Мой журналистский инстинкт нашептывает мне, что ваш план, с точки зрения мамоны нечестивости, хорош. Это новое слово в журналистике. Через десять лет все лондонские журналы возьмут на вооружение этот прием. На этом можно заработать большие деньги. Но что с того? Должен ли я ради прибыли продать свою редакторскую душу, превратить храм могучего пера в логово модисток? Прощайте, мисс Рэмсботэм, я скорблю о вас. Скорблю, что вы, моя коллега, ранее следовавшая благородному призванию, теперь видите цель в зарабатывании денег. Прощайте, мадам».