– Мама покончила с собой – намешала алкоголь с таблетками. Да-да! – со злым сарказмом воскликнула она после немой паузы. – Я действительно прекрасно знаю, что модельный бизнес делает с молодыми невинными душами. Знаю по собственному опыту. Поэтому-то… – Оборвав речь на полуслове, она резко повернулась и зашагала прочь, высоко подняв голову, едва разбирая дорогу из-за навернувшихся слез, которым нельзя было пролиться сейчас.
Она шла и шла, не останавливаясь, пока не поняла, что заблудилась, оказавшись в небольшом вестибюле. К счастью, рядом никого больше не было.
Лили не хватало воздуха. Хотелось плакать – по бедной своей матери и детству, давно канувшему в Лету. Но она резко пресекла минорные настроения, напомнив себе, что приехала работать, а не тосковать по утраченному. Но сегодня, видимо, рухнули последние остатки защитных бастионов, которые она возводила над своим сердцем годами. И воспоминания хлынули мутным потоком.
Теплые ладони опустились ей на плечи, и даже не нужно было поворачиваться, чтобы понять, кто это. Лили, как и все последние дни, каким-то шестым чувством ощущала присутствие Марко. Потому что испытывала к нему не только физическое влечение. Теперь Лили четко это осознала: ее связывают с итальянцем самые прочные извечные узы – узы любви. И осознание это принесло с собой боль, ведь любить его было нельзя.
Князь тем временем развернул Лили лицом к себе и обхватил ее руками, прижимая нежно и осторожно, словно она могла разбиться. «Это все из жалости. Просто из жалости, – подумала Лили. – А мне нужно от тебя совсем другое!»
– Да-да, разумеется, вы правы, – вскинулась она, безуспешно пытаясь освободиться. – Я здесь по работе и не должна вести себя как последняя истеричка.
– Почему вы мне раньше не сказали? – тихим низким голосом произнес Марко.
– Не сказала о чем? Что отец был фотографом, а мать моделью? Что модельный бизнес и мой отец на пару погубили ее? И что именно поэтому я… – В голосе ее звучала горькая насмешка над собой. – Да и что вам за дело до этого? Кому вообще какая разница?
Марко слышал в голосе боль, с которой она пытается бороться. Ему захотелось защитить ее, разделить с ней эту боль. Сказать, что во время рассказа Мелани он испытал шок, – не сказать ничего. В душе вновь развернулась битва: с одной стороны, Марко чувствовал настоятельную потребность помочь Лили, с другой – вредный внутренний голос советовал не вмешиваться в чужие дела и не думать даже об этой странной связи, которая возникла между ними благодаря пережитой когда-то обоими такой похожей боли. Эмоции одержали верх, и внезапно для себя самого он произнес: