— Должен тебя огорчить — начал ты, прямо скажем, не с самого веского доказательства. В нашей стране никак не меньше ста миллионов женщин. Почему же твой выбор пал именно на Ващенко?
Словно не слушая возражений, Агеев продолжал, загибая пальцы:
— Анонимки исполнены женщиной — раз. Сотрудником треста — два. Человеком, который реально может претендовать на директорский пост — три. Это, кстати, проверено. Нина Александровна в числе возможных кандидатов. Она тщеславна, рвется к власти — это четыре. К тому же у нее, судя по всему, были личные мотивы ненавидеть Мельникова или, скажем помягче, относиться к нему с неприязнью. Ну так как — все это не существенно?
— Если можно, Кузьмич, расшифруй последний пункт.
— Пожалуйста. У Нины Александровны Ващенко есть дочь. Та самая Надежда Алексеевна Мартынова, которая проработала в тресте четыре месяца оператором ЭВМ и уволилась по собственному желанию за месяц до прихода первой анонимки на Мельникова.
— Подождите-ка, — проговорил Крымов, — еще вчера ты утверждал, что она к анонимкам не имеет никакого отношения.
— Не имеет, — подтвердил Агеев. — Но имеет отношение к Мельникову. На стене ее комнаты висит его фотография. Стоит ее спросить о нем, как она начинает рыдать.
— Ну и что?
— В одной из анонимок было написано, что у Мельникова была молодая любовница. Мартынова 65 года рождения. Ей было восемнадцать, когда ее приняли на работу в трест. Нина Александровна Ващенко — ее мать, наверняка узнала о связи дочери с директором и быстро ее спровадила из треста. А теперь скажите мне, Александр Иванович, вам было бы приятно, если бы ваша восемнадцатилетняя дочь завела бы роман с человеком, которому за 60.
— Я не пришел бы от этого в восторг, — ответил Крымов, — хотя, как ты знаешь, у меня не дочь, а сын.
— Ну, как вам мои аргументы?
— Аргументы твои, Кузьмич, не хочется тебя расстраивать — средненькие.
Агеев выглядел обиженным.
— Выходит… — начал он, но Крымов его прервал.
— Выходит, что с понедельника ты начнешь ходить на эти курсы. Мне уже объяснили в чем суть лозановского метода. Поделюсь.
— И в чем же суть?
— Обучение с помощью игры. Группа будет небольшой — всего несколько мужчин и женщин. Вам дадут английские имена, вы выберете себе профессию и начнете играть, а точнее жить, по терминологии Станиславского, в предлагаемых обстоятельствах. Скажем, ты уже не Юрий Кузьмич Агеев — оперативный сотрудник БХСС, а Вальтер Скотт — частный детектив, конкурирующий со Скотландярдом.
— Я только думаю, — сказал Агеев, — что мне надо бы выбрать другую профессию. Зачем же так светиться?