– Какая наглость, Тимур, думать, будто бы тебе одному принадлежит весь этот Мир, – презрительно тыча толстым пальцем в направлении дракона, брезгливо кривится турок.
Монгол, кивая головой в сторону турецких знамён, невозмутимо отвечает:
– Ещё большая наглость – думать, что тебе принадлежит сама Луна…
А потом была битва.
Нет, если внимательно проанализировать увиденное, то «битва» – весьма слабое и неполное определение для этого величественного и грандиозного зрелища-события.
Сеча…. Кровавая и Безжалостная Сеча…. Рубка, Вакханалия, Бойня, Армагеддон…
Яростно звенели клинки, встречаясь с булатом других клинков. Ломались копья, пробивая насквозь тела врагов. Хищно свистели чёрные стрелы, впиваясь в лица противников (стрела – прямо в глаз – обычное дело!). С оглушительным треском лопались кольчуги, разлетаясь на сотни и тысячи светлых полуколец. Кровь, крики, стоны, хрипы, боль…. Горестно ржали умирающие лошади – о своих сломанных стройных ногах. Утробно ревели раненые лохматые верблюды, из чьих уродливых горбов, насквозь пробитых шальными стрелами, хлестали целые фонтаны хрустально-чистой воды…
С десяток неуклюжих слонов, на спинах которых восседали невозмутимые желтолицые воины, проследовали куда-то, задумчиво покачивая своими серыми гигантскими ушами и сметая всё и вся на своём пути…
Кровь, стоны, хрипы, пикирующая стая воронья, вой, вопли, стоны, кровь…
В какой-то момент битвы монгольские воины на правом фланге дрогнули и обратились в бегство. Турецкая отборная кавалерия, отчаянно визжа, неудержимо устремилась вперёд, преследуя беспорядочно-отступавшего противника.
И, вдруг, случилось нечто, чему и имени-то нет – на языке человеческом. Прямо из воздуха, словно бы из ниоткуда, на небе возник огромный златогривый дракон и, сонно поводя из стороны в сторону массивной головой, дунул ярким огнём, который, впрочем, не причинил наступавшим ни малейшего видимого вреда.
Но турецкая конница, деморализованная этим неожиданным событием (чудом, казусом, видением?), тут же отхлынула назад. Подошли свежие монгольские резервы, и битва-сеча разгорелась с новой силой…
Только когда тёмно-малиновое солнце задумчиво зависло над далёкой линией горизонта, тёмные знамёна, украшенные серебряными полумесяцами, поникли. А потом, и вовсе, упали на землю и были безжалостно втоптаны в грязь десятками тысяч конских копыт.
Со стороны, где размещались обозы разгромленной турецкой армии, раздались звонкие вопли насилуемых женщин.
Кровавый спектакль подошёл к своему логическому финалу, придуманному неизвестным Драматургом.