Покачав головой, Георгий укоризненно повторил то же, что и в прошлый раз: Ты ноги переломать не боишься? Я вот смотрел сейчас на тебя, и у меня, признаюсь честно, до сих пор сердцебиение не прекратилось.
Воскликнув в ответ, что это только его проблемы, я кинулась в воду.
Недолго думая, он отправился за мной. Плавал он неплохо, но до меня ему было далеко. Чтобы показать, кто здесь главный, я несколько раз ныряла, и, бесшумно проплывая под ним, щекотала его за пятки. Он тут же нырял следом, но я была гораздо увертливее и поймать меня ему не удалось ни разу.
Наконец парень выбрался на берег и, прокричав мне «Сдаюсь!», упал на песок. Поплавав еще немного, я выбралась за ним следом. Благоразумно сев поодаль, подставила мокрую спину набиравшему силу солнцу.
Георгий спросил, в каком классе я учусь. Решив, что это не государственная тайна, чтобы свято ее хранить, я ответила, что в одиннадцатом. Он спросил, кем собираюсь стать. Высоко вздернув брови, я призналась, что не знаю. Мне все равно. Георгий меня тут же осудил: Так нельзя. Вот я, к примеру, с десяти лет знал, что буду ученым. Закончу на следующий год МГУ, поступлю в аспирантуру, защищусь. Сначала кандидатская, потом докторская. Работать буду в каком-нибудь престижном московском НИИ.
Я ехидненько заметила: жена с детьми в этот твой наполеоновский план никак не вписываются?
Он снисходительно опроверг мою провокационную подначку. Ну почему же. Ученые это не эстрадные артисты. Они серьезные люди. У всех нормальные семьи. Просто жениться я буду, когда прочно встану на ноги.
Мне почему-то стало обидно. И я выпалила: Что ж, я за тебя рада. Но я, видишь ли, несерьезный человек и серьезных не люблю. Так что желаю счастья в личной жизни! Адью! – и быстро вскарабкалась наверх.
Он за мной не полез, и я не могла понять, довольна я этим обстоятельством, или нет.
В один из вечеров, когда мы с бабушкой мирно сидели в доме и слушали громыхающий по черепице дождь, в ворота раздался громкий стук. Это была Анастасия Ивановна.
Бабушка пошла открывать, а я осталась в комнате. Из прихожей донесся громкий голос слегка глуховатой гостьи:
– Наконец-то Гера согласился пойти со мной. А то все дома сидит да сидит. Только с утра сходит искупается, а потом все в помещении торчит. Скучает небось жутко, а не признается.
Мне стало не по себе, и по-детски захотелось спрятаться. Гости прошли в комнату. Увидев меня, Георгий поразился, но быстро пришел в себя. Взяв меня за руку, подвел к дивану. Усадил, сел рядом, и, все так же не выпуская моей руки, заглянул в глаза.