Света была в том возрасте, когда привязка любой ее неповторимой реакции к какому-либо типу оскорбляла. Она тогда долго решала, то ли мама думает только об отчиме и сестре, а с ней забывает даже о педагогике. То ли, наоборот, осознанно занижает ее самооценку, чтобы предотвратить махровое цветение гордыни. В итоге сочинила, будто она назвала ложные воспоминания типичными, чтобы дочка не испугалась своей психической ненормальности. Но и при таких способностях всему находить утешительные объяснения Света не могла взять в толк, на кой ее разным авторам стандартные атрибуты богатства. Обязаловка поколения, что ли?
Героине Елизаветы Алексеевой роскошный подарок сделал герой. Чуть оклемался после молодецких любовных утех и, еще задыхаясь, еще хрипя, произнес: «Закрой глаза, радость моя, ангел мой, счастье мое неземное». Она послушалась. Тут ее разгоряченного обнаженного тела коснулось нечто легкое, гладкое и прохладное. Она не выдержала и распахнула глаза: о-о-о, на ней чуть колыхалась норковая шубка… «Ну дебилизм же», – кипела младший редактор, хотя во время первого чтения эта сцена ее не напрягла.
Жанна Аранская старалась изобразить отстраненность от грубого мира, где роскошь банально приобретают за деньги. Та, кому она сама явилась прототипом, однажды летом вдруг ни с того ни с сего распахнула шкаф. Зарылась лицом в качественный соболий паланкин. И поняла, что такое истинное наслаждение. Паланкин достался ей по наследству от умершей в Америке двоюродной тетки. Та могла бы и доллары завещать, но принципиально не стала осквернять русскую душу племянницы алчно захватанными людьми бумажками. Ей шли только чистые меха. Дело в том, что героиня и ее тетка принадлежали к чешскому королевскому роду. Подтверждено документально. Родственница была американкой во втором поколении, любила животных и восхищалась безобразницами, которые портят шубы звездам несмываемой краской. Но как-то случайно забрела в меховой отдел, увидела этот паланкин, и что-то в ее гринписовском нутре дрогнуло. Соболя! Чешский королевский двор! Нет, она так и не осознала этого бурления древней элитной крови, этого трепета генов. Просто, как во сне, купила вещь, не слишком подходящую бизнес-леди, а дома устыдилась и завещала русской племяннице… Нести такое умной Жанне было простительно только в бреду. Какая средневековая заграница? Булгаковская Маргарита с каплей элитной крови навеяла? Или «Собачье сердце» в душу запало? «Очень возможно, что бабушка моя согрешила с водолазом»? Какие собольи паланкины в нищем королевстве? Какое бурление элитной крови в рожденном и воспитанном в Америке человеке? Там совсем другое бурлит. Да тетка, обнаружив себя с тем, что содрали с убитого зверя, в руках, сама вызвала бы психиатра, сама требовала бы бессрочной госпитализации. И вся эта страна в том, что доктор пошел бы ей навстречу. А уж героине получать истинное наслаждение лицом в мехах при юном красивом живом любовнике как-то… В общем, извращение это.