Тут волна ужаса накрыла Дмитрия Ивановича, так что он едва мог дышать. Но Амалия Константиновна, судя по всему, была дамой не робкого десятка. Решительно подойдя к дивану, она сдернула покрывало.
– Дядюшка Казимир!
И, обернувшись к присутствующим мужчинам:
– Позвольте представить – мой дядя Казимир Браницкий.
За ночь прелестная Оленька успела, судя по всему, основательно поменять форму. Теперь на ее месте лежал невысокий, кругленький и, судя по физиономии, вполне довольный собой господин лет сорока или около того. Он был полностью одет и даже не удосужился снять с ног ботинки. Кроме того, в отличие от Оленьки, дядюшка Казимир был жив, что и доказал, широко зевнув и попытавшись отнять у племянницы покрывало.
– Ну ей-богу, Амалия…
Он приоткрыл глаза, но решил, очевидно, что Чигринский и Леденцов не заслуживают его внимания, потому что попытался удобнее устроиться на диване и подложил ладонь под щеку.
– Вот это и есть, – безжалостно откомментировала Амалия, – то бездыханное тело, которое Дмитрий Иванович вчера вечером столь любезно доставил в мой дом.
…Нет, Гиацинт Христофорович не открыл рот, не остолбенел, не окаменел, не позеленел и даже не дрогнул. Однако, видя выражение его лица, вы могли бы подумать, что молодой сыщик закручинился еще больше, хотя прежде такое казалось совершенно невозможным.
– Протестую, – объявил дядюшка Казимир, не открывая глаз. – Меня не доставили, а привели.
– Внесли! – свирепо поправила его Амалия. – Потому что вы лыка не вязали!
– Я ничего не пил, – заплетающимся языком доложил дядюшка.
– О! И зачем я вас послушалась?
– Как зачем? – Дядюшка все-таки приоткрыл глаза и покосился на племянницу, которая готова была взорваться. – Ты просила, чтобы я привел господина Чигринского. Он все время отказывался у тебя играть, и я…
– Дядя!
– Ресторан Мишеля – отличное место, чтобы найти общий язык, – сообщил Казимир, поймав край покрывала и меланхолично пытаясь натянуть его на себя. – Не понимаю, чем ты недовольна. Ведь я привел господина Чигринского…
– Дя-дя!
– И он согласился у тебя играть, – промямлил дядюшка и, окончательно завладев покрывалом, закутался в него, как в кокон, и закрыл глаза.
Амалия в отчаянии развела руками и поглядела на Леденцова.
– Я хотела, чтобы Дмитрий Иванович сыграл у меня на благотворительном вечере, – объяснила она. – Дядя пообещал его привести, но у меня и в мыслях не было, что он исполнит мою просьбу таким образом.
Чигринский лихорадочно размышлял. По правде говоря, происходящее ему нравилось все меньше и меньше. Дядюшка производил впечатление редкостного плута, и Дмитрий Иванович невольно забеспокоился. «Черт побери, – мелькнуло у него в голове, – уж не угодил ли я в петербургскую Хитровку? Конечно, с виду не похоже на притон, но все же… все же…»