Хилари представил гостей друг другу. Полковник Форестер просиял и отвесил Трой легкий поклон. Миссис Форестер коротко кивнула.
— Как вы чувствуете себя здесь? — спросила она. — Мерзнете?
— Нисколько, спасибо.
— Я спрашиваю, потому что вы, должно быть, проводите массу времени в чересчур натопленных студиях, рисуя обнаженную натуру. Я говорю — рисуя обнаженную натуру.
Трой догадалась, что привычка громко повторять слова, усвоенная миссис Форестер в общении с мужем, стала автоматической. Полковник добродушным жестом указал на слуховой аппарат, на что его жена не обратила ни малейшего внимания.
— Я не позирую голышом, дорогая тетушка, — заметил Хилари, разливавший напитки.
— Хорошенькое было бы зрелище.
— Полагаю, вы судите о художниках по «Трилби» и «Богеме».
— Я видел Бирбома Три в «Трилби», — припомнил полковник Форестер. — Он умирал, распластавшись навзничь на столе. Ужасно мило.
Раздался стук в дверь, и в комнату с весьма взволнованным видом вошел мужчина. Но не столько волнение бросалось в глаза, сколько следы сильного ожога, самым печальным образом изуродовавшие его лицо. Шрамы спускались от лба до подбородка, отчего рот перекосило на сторону.
— В чем дело, Молт? — недовольным тоном осведомилась миссис Форестер.
— Прошу прощения, сэр, мне очень жаль, — обратился мужчина к Хилари. — Я только хотел успокоить полковника, сэр. С бородой все в порядке, сэр.
— О, хорошо, Молт. Отлично. Отлично, — довольно кивнул полковник Форестер.
— Спасибо, сэр, — сказал мужчина и удалился.
— А что с вашей бородой, дядя Прыг? — спросил Хилари к величайшему облегчению Трой.
— Не с моей бородой, а с той самой бородой, старина. Я боялся, что мы ее забыли, а потом боялся, что она помнется в чемодане.
— Ну так вот, Род, она не помялась. Я же говорила, что ничего с ней не случится.
— Хорошо, теперь я спокоен.
— Вы будете Дедом Морозом, полковник? — осведомилась Трой. Полковник радостно просиял и засмущался.
— Я знал, что вы так подумаете, — ответил он. — Но нет. Я — Друид. Что вы на это скажете?
— Вы… то есть… вы принадлежите?..
— Не к одному ли из этих якобы древних орденов, — вмешался Хилари, — что увлекаются накладными бородами из ваты и каждые две недели по вторникам устраивают потешные пляски вокруг деревьев?
— Ох, ладно тебе, сынок, — проворчал дядя. — Это нечестно.
— Ну что ж, значит, вы не из тех. В Холбердсе, — продолжал Хилари, обращаясь к Трой, — святого Николая, или Санта Клауса, или как вам угодно называть этого тевтонского старичка, заменяет более древняя и более историчная фигура: легендарный предшественник отправителей ритуалов зимнего солнцестояния, передавший, вольно или невольно, изрядную долю своих познаний христианским преемникам. Я говорю о Великом Друиде.