Съемки «лошадиного» сюжета здорово вымотали именно меня. Валера вписался в свою роль просто на отлично и явно получал удовольствие от каждой сценки со своим участием, Марта спокойно работала, как режиссер, выстраивая высокохудожественные композиции, а Берутли так и вовсе не напрягался, банально отрабатывая суточный гонорар. И только я переживал каждую мелкую нестыковку, каждый конфликт, каждую проблему как личный упрек и бесился по каждому подобному поводу.
Марта тоже заметила это и, когда мы начали обсуждать причины, сказала, что я психую потому, что очень хочу доказать всем, особенно Мише, что мои выдуманные сюжеты имеют право на существование в реальности.
Впрочем, эти съемки закончились вполне удовлетворительно, и Камминг даже смогла быстро, всего в два дубля, записать стендап на фоне гарцующего возле «своего офиса» Валеры и обстоятельное интервью с ним. Насколько я понял, стендапы, то есть видео с корреспондентом в кадре, нужны были Камминг к каждому сюжету в качестве свидетельства ее причастности к съемкам. При этом всю прочую, самую нудную и черновую работу она откровенно свалила на нас, и мне, к примеру, впервые в жизни пришлось расписывать сценарии к собственным сюжетам. Хотя, конечно, за семьдесят тысяч долларов я был готов к фальсификации чего угодно – церемонии захоронения очередных царских останков, прямой трансляции фехтовального поединка между Путиным и Березовским или высадке российского миллиардера на Марсе в поисках офшора, недосягаемого для Генеральной прокуратуры.
Мы закончили работу около пяти часов вечера, и Берутли сам вызвался проводить Валеру с Ксюшей в Сестрорецк и обратно, поэтому мы с Мартой отдали ему микроавтобус с водителем, а сами потащились в редакцию на метро.
В редакции я собирался закончить текст про похищения, где должны были прозвучать новые, так пока и не озвученные подробности событий, а заодно пнуть ГУВД в целом и генерала Демченко в частности. Пнуть главк полагалось не только потому, что мне не нравился ленивый генерал и методы работы его подчиненных, но и за конкретное дело – налицо ведь был не только саботаж работы по раскрытию преступлений, но и очевидные потуги скрыть сам факт похищений. Впрочем, как я заметил, наш брат журналист особо не рвался отписываться по этой теме – за целый месяц в городских газетах вышло едва ли три-четыре заметки, а телевидение вообще помалкивало, хотя на все официальные пресс-конференции съемочные бригады таскались исправно. Надо ли говорить, что, если бы в Питере в течение двух месяцев исчезли десять американских индейцев, а не российских чукчей, в феерической истерике зашлись бы уже все телеканалы, включая федеральные и даже мировые? А уж штатные правозащитники тем временем наверняка бы взяли штурмом Смольный, Зимний и разобрали бы по кирпичику больницу имени Скворцова-Степанова.