Какой-то чужой, весьма рассудительный и чрезвычайно мудрый голос твердил мне, что я делаю невероятную глупость, которая может мне стоить Марты. Но всю дорогу я отгонял этого излишне рассудительного собеседника, думая только об одном – сейчас я приеду в притон и увижу там Марту. Что будет дальше, я еще не придумал, но мне казалось, что дальше все как-то само образуется.
– У вас водка есть? – спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь, перед тем как мы выехали на Исаакиевскую площадь, тем самым оказавшись в минуте езды от цели.
Водила, с недоумением поглядывавший на меня всю дорогу, красноречиво щелкнул пальцами, и я протянул ему то, что нашел у себя в кармане куртки, – рублей триста разными купюрами.
Он на минуту притормозил, прямо на ночной площади, посреди шестиполосной дороги, и принялся считать мои деньги.
– Много дал, – сказал он наконец.
Я вяло взмахнул левой рукой и потом требовательно повернул ее ладонью вверх.
Водила осторожно вложил мне туда бутылку водки, и я тут же открыл ее, глотая прямо из горлышка обжигающую, но такую сладкую сейчас жидкость.
Машина тронулась, и я от неожиданности облился водкой от шеи до коленок.
Мы заехали во двор и встали. Я вышел, и обе девицы, не сговариваясь, взяли меня с двух сторон за руки, тесно прижавшись ко мне своими телами, и повели под этаким потешным конвоем в один из подъездов жилого дома.
Я прислушался к своим ощущениям и совершенно отчетливо осознал, что одно случайное прикосновение Марты возбуждает меня больше, чем все эти, такие смешные и глупые, старания этих несчастных блядей.
Они провели меня по темным, пахнущим болотной тиной и неведомой тухлятиной лестницам трех или четырех этажей, а потом вдруг перед нами открылась огромная дверь, и за ней я увидел просторный светлый холл со множеством дверей, большая часть которых была заперта.
Мои спутницы, не останавливаясь, повели меня к одной из открытых дверей, но я вдруг прервал свое мысленное оцепенение и встал посреди холла, упираясь всем телом осторожным попыткам тащить меня дальше, в один из закутков борделя.
– Ты чего, испугался? – почти шепотом спросила меня одна из девиц и вдруг обняла меня, доверчиво прижавшись всем своим маленьким, практически детским телом к моей бесчувственной груди.
Я с трудом отодрал ее от себя одной левой рукой. В правой я по-прежнему держал початую бутылку водки. Это был сейчас мой якорь, моя точка опоры, с помощью которой я собирался перевернуть здешний мир и отыскать мою пропавшую Марту.
– Где она? – спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь. – Где она?! – заорал я уже во весь голос, заметив, что мои спутницы не собираются мне отвечать, а лишь разинули рты и испуганно смотрят мне в глаза, медленно отступая ко входным дверям.