Перевернув ногой тело охранника, я убедился, что сюрпризов больше не будет, и лишь после этого обернулся к своему спасителю:
– Спасибо, Абдаллах Шериф ад-Дин. Не знаю, заметил ты или нет, но ты только что спас мне жизнь.
– Дьявол, – не совсем по адресу простонал Абдаллах, утверждаясь, наконец, на коленях. – Он же был моим родственником…
– Весёлая у вас семейка, – посочувствовал я, подходя к ливийцу и подбирая с ковра его пистолет. – Думаешь, другие родственники тоже зайдут?
Он бросил на меня яростный взгляд, и, увидав слёзы в его глазах, я пожалел о своей неудачной шутке.
– Извини. Я не хотел делать тебе больно. Давай помогу.
Опираясь на мою руку, Абдаллах кое-как встал и, шипя от боли, начал расстёгивать рубашку на груди.
– Интересно, почему он стрелял тебе в грудь? – Эта мысль осенила меня совершенно внезапно.
Выругавшись по-арабски, Абдаллах, тем не менее, ответил:
– Знал, что я не хотел сегодня надевать бронежилет.
Снаружи раздался топот, полетела в сторону сорванная занавесь, и в зал ворвались несколько человек, среди которых я с большим удивлением признал Рихо Эвера. В руках у сопровождавших его людей было оружие, и, судя по решительному выражению, застывшему на их лицах, ребята были готовы воевать всерьёз.
– Где моя охрана? – держась за грудь, хрипло спросил Абдаллах.
– Писать пошла! – рявкнул на него Рихо. – Верблюжатники, шомпол вам в ж…! Что здесь произошло?
– Рихо, – остановил его я, переходя на русский. – На улице были слышны выстрелы?
– А как, по-твоему, я их услышал? Через три, максимум четыре минуты здесь будет вся полиция Лондона. А у нас четыре трупа!
– Тэк-с… – грустно сказал я. – Приехали. Здесь – один. Кто положил остальных?
– Я – одного, – с сожалением ответил эстонец и, с ненавистью взглянув на Абдаллаха, смачно плюнул на самый красивый ковёр. – Двоим перерезали глотки ещё до нас. Что они тут, с ума посходили?
– Уходим, – сказал я и, взяв за плечо Абдаллаха, вгляделся в его глаза. Горечь, боль, обида, разочарование…
– Абдаллах, это были твои люди. Объясняться с полицией тебе. Когда всё закончится – позвони мне. Пожалуйста.
Кривя от боли губы, он слабо улыбнулся в ответ:
– Баххар ва рух, Андре. Встретимся в Париже.