Шляхтич надолго замолчал. Молчал и Князь. Наконец он услышал тяжелый вздох, и Шляхтич продолжил:
– Подняли шатуна. Мужик, когда шатун его завалил, пальцы ему в пасть сунул. Мишка так постарался, что только наколка и мизинец остались. А свой мизинец я когтем шатуна отделял. Больно было. Ну скажи, что не фартовый я! – Он снова рассмеялся. – У тебя не выйдет ничего. Не поверят тебе. Тайну наследницы знаю только я. Еще один знал, убили его. Ладно, вроде всем похвастался. Мой тебе совет, Ваныч, плюнь ты на это дело. И благодарю за то, что убрали тех, кто в курсе мог быть.
– Я тебя лично прикончу, – задохнувшись от злобы, едва выговорил Князь.
– Слово вора даешь? – хохотнул Шляхтич. – Постарел ты, Ваныч, и изменился. Нянькой стать решил. Ни хрена у вас с золотом не выйдет, а у меня все получится. И не обижу я наследницу. А когда архив хапну, многих на место поставлю. Ну все, прощай.
Телефон отключился.
– Поп! – позвал Князь. Тот вошел. – Нужен Шляхтич. Живой. Подключи всех. За ценой не стой. И мента нашего пора включать. Ты меня понял?
– Понять-то понял, – хмуро откликнулся Поп. – Но где его найти, суку. И надо, кстати, помнить, что и он всех покупает, запросто киллера найдет. В общем, ты теперь один никуда. Сейчас списать на разборки проще простого.
– Найди его, Поп. – Князь уставился на него тяжелым взглядом. – Живого привези. Или хотя бы узнай, где он бывает.
– Ты чего? – встревожился Поп. – Крыша поехала?
– Делай, что говорю! – обозлился Князь.
– Садитесь, пожалуйста. Соки, напитки…
Улыбаясь, стюардесса проводила его на место. Сев в кресло, Шляхтич улыбнулся в ответ.
– Я знаю, милая. Не первый раз женат. Правда, на стюардессе ни разу. Может, стоит рискнуть?
Девушка весело рассмеялась.
– Не советую. – Наклонившись, тихо добавила: – Небеса нас делают непредсказуемыми.
– А я как раз именно такую ищу, – кивнул Шляхтич.
США. Вашингтон
– И что делать будем? – сухо спросил Бергман.
– Я думаю, надо дать команду Китайцу, – начала было Сьюзен.
– Идиотка, – оборвал он ее. – Китаец в России, а мы не можем найти следов тут, у себя на родине.
– Вас, мистер, – подал ему телефон мулат.
– Вот что, Генри, – послышался в трубке недовольный мужской голос, – какого черта ты меня впутываешь в эти дела? Всем известно, что рожала от русского Буракова Анна Павловна. Во время родов умерла. Дочь пережила мать на тридцать с небольшим минут. Обе похоронены.
– Послушай, Сэм, – попытался что-то сказать Бергман, но звонивший не стал слушать.
– В тот год в США родили пять русских и три украинки, две белоруски, одна казашка, – со злостью продолжал Сэм. – Русские родили трех девочек, двух мальчиков. Украинки все родили сыновей, одна, кстати, темнокожего. Казашка – сына и до сих пор живет в Техасе, живет очень хорошо. Больше в девяностом никто не рожал, по крайней мере, без отцов тех, кого они родили. И все благополучно разъехались по своим странам, кроме казашки. И все рожали при ждавших в приемной отцах. Мы даже проверили рождение двух иностранцев в мотеле. Там были француженка и канадка. И у обеих тоже были мужья. Могу заявить официально, дочь Алясина похоронена рядом со своей мамой на кладбище.