Мне нравилось разговаривать с этим дядечкой, честное слово: он не скучал у себя в кабинете и по возможности мешал скучать другим.
— Язык-то выдержит, Иван Корнеевич, — сказал я с жаром. — Обучаемый не выдержит, вот в чем беда. Допустим, мы предложим ему из ста тысяч фраз выбрать двадцать тысяч правильных, задача вполне посильная. Потом мы говорим ему: запомни эти двадцать тысяч, а остальные забудь. Вот тут-то и падает продуктивность. Вы пробовали когда-нибудь забыть о белом медведе?
Это было нахальство, конечно, но Дубинский не моргнул и глазом.
— Да, да, я понимаю, о чем вы говорите. Продолжайте, пожалуйста.
И, глядя в его немигающие голубые глаза, я вдруг подумал, что этот тучный человек, должно быть, здорово умеет нравиться женщинам. При всей сосредоточенности его взгляда была в нем отчетливая усмешка, не относящаяся, собственно, ни ко мне, ни к самому предмету разговора. Как будто Дубинский все время держал в голове какую-то мысль, которая очень его забавляла. Женщины любят тех, кто сам себя любит, это несправедливо, но факт. А Иван Корнеевич себя любил — или уж, во всяком случае, относился к себе с добродушным приятельским юмором.
Так вот, -— продолжал я, стараясь удержаться от ответной улыбки, — при этом начисто забывается процентов шестьдесят истинной информации. И шестьдесят процентов ложной. А остается дикая мешанина: на десять тысяч чистых кадров — сорок тысяч искаженных.
Ну а живой преподаватель разве не выдает искаженной информации? — быстро спросил Дубинский.
Ничтожные доли процента, — отпарировал я. — Опытный преподаватель никогда не повторит вслух ошибку студента, даже в крайнем раздражении. И уж тем более не напишет ее на доске.
Ох , эта мне доска, — поморщился Дубинский. — Не мыслите вы себя, я вижу, без этого атрибута. Мы вам за пульт сесть предлагаем, а вы все возле доски топчетесь.
За пульт — хоть сегодня. Но дайте нам машину, с которой можно общаться.
Общайтесь, кто вам мешает?
Кнопки мешают, Иван Корнеевич. Вы дайте нам машину, которая будет понимать с голоса. Чтобы студент говорил свою фразу, а не выбирал из готовых наименее глупую.
- С голоса, увы, рановато. Лет через пяток — пожалуйста.
— Ну а с текста? Студент пишет фразу, машина ее считывает и...
— Да что вы все «студент» да «студент»? — рассердился Дубинский. — У нас не учебное заведение, пора бы привыкнуть. И считывающего устройства пока не можем вам предложить.
Тогда, Иван Корнеевич... — Я развел руками.
Что «тогда», что «тогда»? — вскипел Дубинский. — Мы вас два года кормили, законы из-за вас обходили, с отделом кадров шутки шутили, а вы теперь руками разводите? Что вы мне предлагаете, молодой человек? Еще четыре года вас содержать?