Она совершенно выбилась из сил и замолчала. Мавриский медленно качал головой, и его лицо цвета старой слоновой кости блестело в лучах ламп дневного света. Он округлил губы в знак восхищения:
— Мои поздравления. Вы провели… отменное расследование. Не считая некоторых деталей, все именно так и было.
— Каких именно деталей?
— Авария на токамаке произошла иначе. Наши инженеры не слишком пунктуальны, но не настолько безалаберны, чтобы по неосторожности запустить такую машину. Даже в СССР систем безопасности было много — и весьма надежных.
— Так кто же запустил устройство?
— Я. — Он кивнул на Саше. — Мы. Наша команда. Нужно было во что бы то ни стало избавиться от рабочих-цевенов.
— Вы… это сделали? Но зачем?
Саше продолжил назидательным тоном:
— Вы понятия не имеете, какое место занимал Талих в сердцах этих людей. Он был их хозяином. Их богом. Узнав об аресте, они мгновенно решили, что освободят его силой. В тот момент мятеж нам был ни к чему. Как вам объяснить? Мы ощущали присутствие силы в лаборатории, стояли на пороге великого открытия и должны были во что бы то ни стало продолжить исследования…
— И вы испугались нескольких безоружных рабочих?
Мавриский улыбнулся:
— Я расскажу вам одну историю. В шестидесятом году Советская армия дошла до границ Монголии и начала насильственную коллективизацию. Цевены предпочли убить своих оленей. Военные были потрясены. Однажды утром они обнаружили в долине тысячи выпотрошенных животных, а цевены исчезли. Военные их искали, но никого не нашли и решили, что кочевники ушли в горы. То есть выбрали смерть. Зимой никто не выжил бы в тундре без мяса и оленей. Солдаты ушли, думая, что горы станут могилой для цевенов. Они ошибались. Кочевники никуда не исчезли. Они спрятались — под носом у карателей.
У Дианы учащенно забилось сердце:
— Где?
— В оленях. В телах убитых оленей. Мужчины, женщины, дети укрылись среди внутренностей и ждали, когда белые уйдут. Поверьте: от народа, способного на такие поступки, можно ждать чего угодно.
Рассказ русского выглядел абсолютно правдивым. Диана подумала о технике убийств: рука, запущенная внутрь жертвы. Все было связано. Все со всем. Она угадала истину.
— В семьдесят втором вы использовали токамак как машину для убийства, — отчеканила она. — А вчера сделали это снова, чтобы устранить меня.
Русский медленно кивнул:
— Достаточно было открыть перемычку, чтобы запустить турбины и генераторы переменного тока. Как только появилось электричество, я просто пустил в ход остатки трития. Камера оставалась под давлением, так что выброс был неизбежен.