Свет не горел — и уже никогда не загорится. На самом верху заплесневелой картонки со списком жильцов Диана нашла нужную ей фамилию — она вытянула ее из Патрика Ланглуа, позвонив ему домой накануне вечером.
Ступени скрипели, рука липла к перилам. На Диане был сине-зеленый дождевик, поскрипывавший при каждом ее шаге. На плечах блестели дождевые капельки, что по непонятной причине успокаивало ее. Диана добралась до площадки третьего этажа и позвонила в левую дверь.
Реакции не последовало.
Она позвонила снова.
Прошла еще минута. Диана собралась уходить, но тут в квартире спустили воду.
Дверь наконец открылась.
На пороге стоял молодой человек в линялой бесформенной куртке с капюшоном. Лицо парня Диана различала с трудом, но заметила, что он моложе, чем ей помнилось. Лет тридцати, не больше, и ужасно тощий. В приоткрытую дверь тянуло анашой, она явно сломала парню кайф. Отсюда и шум спускаемой в унитазе воды.
— Вы Марк Вулович? — спросила Диана.
Лицо под капюшоном не дрогнуло. Затем раздался гнусавый голос:
— Что нужно?
Диана поправила очки. Подтверждались ее худшие предположения: водитель баловался не только коноплей.
— Меня зовут Диана Тиберж.
Мужчина не отреагировал, и она добавила:
— Знаете, кто я?
— Нет.
— В ночь аварии я была за рулем внедорожника.
Наступила минутная пауза. Впрочем, возможно, прошло всего несколько секунд — Диана слишком нервничала и ни в чем не была уверена.
— Входите, — наконец буркнул он.
Вдоль узкого коридора стояли стеллажи с дисками и видеокассетами, на полу в кухне лежал линолеум, мебель была дешевая, пластиковая.
Сквозь грязно-серые тюлевые занавески в помещение вливался тусклый свет. Раковина с водонагревателем была забита грязной посудой. В воздухе висел густой запах наркотиков. Диана заметила стул у приоткрытого окна и поспешила сесть, заскрипев плащом.
Хозяин дома занял табурет по другую сторону стола. У него было длинное сухое лицо, выглядывавшее из-под капюшона как желтоватая картофелина. Белокурые волосы он забирал в конский хвост, курчавая бородка напоминала кукурузный початок. Бинты и пластырь ему сняли, и об аварии напоминали только засохшие коричневые корки на лбу и надбровных дугах.
— Я хотел прийти в больницу, но… — пробормотал он, не поднимая головы, помолчал и наконец взглянул на Диану. Его зеленые глаза напоминали глядящие на ледяное море иллюминаторы.
— Он… ваш малыш… ну, он… — Вулович не решался задать вопрос.
Диана поняла, что никто не сообщил водителю новости.
— Ему лучше, — тихо сказала она. — Мы не надеялись, но он поправляется. Так что не будем о нем, ладно?