Эти слова вывели девушку из терпения. Она в отчаянии закрыла лицо ладонями.
— Я пыталась, Гвен. Я искала пути. С тех пор как получила известие о смерти отца, я пыталась отыскать способ все наладить. — Она покачала головой. — Но ничего не получилось. Дом разваливается на части. Джеймс — мальчишка. Какой из него граф? У нас нет денег, чтобы заплатить по счетам. И я привела лису в курятник.
Изабель в полном отчаянии тяжело опустилась на тюк сена.
— Достаточно сказать, что мне ничего не приходит в голову. И по-видимому, из-за этого дождя наше время истекло.
Она больше не могла обеспечить им безопасность.
Она больше не могла держать их всех вместе.
Она всегда знала, что этот день когда-нибудь придет. Хватит одной маленькой ошибки, одного поворота судьбы. У нее никогда не было достаточно сил, чтобы защитить их всех.
Настало время признать это.
Слезы подступили к ее глазам.
— Я не могу спасти нас, Гвен.
Эти произнесенные шепотом слова странным образом успокоили ее. Она и до этого мысленно говорила их себе десятки, сотни раз, но никогда не произносила вслух.
Теперь ей стало немного легче.
Наступило продолжительное молчание. Гвен обдумывала признание хозяйки. Затем сказала:
— Может, он не так уж опасен для нас. Я не встречалась с лордом Николасом, но его друг, похоже, совсем неплохой человек.
— Ты не можешь знать этого наверняка.
— Вы забываете, что я повидала достаточно много дурных мужчин и могу считаться знатоком в этом вопросе.
Это и вправду было так. Гвен выросла в доме сельского викария, имевшего склонность, насколько могла судить Изабель, причинять ей адские мучения. Хотя молодая женщина не часто рассказывала о своем детстве, она поведала в самом начале, когда только прибыла в Таунсенд-Парк, что ее отец всегда полагал, будто она более склонна к греху, чем ее братья, которые всегда поступали в согласии с родителем. Гвен бежала из родительского дома при первой же возможности — выскочив замуж за местного фермера. Но он оказался еще хуже, чем отец и братья. Она терпела его побои почти целый год, прежде чем нарушила закон и нашла путь к Изабель.
На третий день пребывания в поместье Гвен, проснувшись утром, отправилась на кухню. Синяки ее к этому времени уже начали бледнеть. С широкой улыбкой, которая стала с тех пор ее отличительной чертой, Гвен провозгласила обитательниц дома батальоном Минервы… богинями войны и мудрости.
Так Минерва-Хаус получил свое имя.
И вот теперь Изабель грозила опасность его потерять.
— Он незнакомец. Мы не можем ему доверять.
— Я первая всегда сомневаюсь в добропорядочности мужчин, Изабель. Но не думаю, что все они плохие. И мне кажется, вы тоже так не думаете. — Она помолчала, прежде чем добавить: — Возможно, Рок и не собирается нас разоблачать.