Ннаонна нахохлилась в седле и задумалась. Наши лошади спокойно шагали по уже знакомой им дороге к деревне. Небо быстро светлело… А я так и не мог навести порядок в мыслях — что-то такое вертелось в голове, но ускользало, едва я пытался сформулировать четче. Нет, все же следует сначала выспаться — а потом уж напрягать мозги.
Наконец мы добрались до нашей казармы. Здесь все было в порядке. У дверей стоял караул, ярко горели факелы — несмотря на то, что их огни уже выглядели бледновато в утренних сумерках. Я вяло подумал, что Никлис — молодец, навел отличный порядок в отряде… Из трех караульных не дремлет ни один, несмотря на то, что час — самый «сонный».
Солдаты поприветствовали нас, один принял поводья и повел лошадей за дом. Там был пристроен сарай, который использовался в качестве конюшни. Старший из наших — здоровяк по имени Стер — осведомился, следует ли немедленно поднять Никлиса.
— Нет, — махнул я рукой, — пусть спит. И я хочу поспать.
— Какие указания передать сержанту?
— Самое главное указание — не будить меня хотя бы часов шесть. Да, не меньше. Потом — тоже лучше не будить, если, конечно, не будет ничего важного.
— Тяжелая выдалась ночка?
— Не то слово…
Стер — довольно опытный наемник, он может нормально общаться со мной. А многие другие солдаты нашего отряда меня боятся. Они испытывают по отношению к «капитану Воробью» прямо-таки суеверное почтение и жутко робеют. Мне к этому не привыкать — я еще в Альде замечал, что если сделать человеку добро… То есть я хочу сказать — сделать добро тогда, когда к этому не слишком вынуждают обстоятельства — так вот в этом случае облагодетельствованный смотрит на меня чуть ли не с ужасом. Если бы я при каждом удобном случае пакостил своим подданным и всячески их угнетал — это было бы принято как должное. Объективная реальность, данная нам в неприятных ощущениях. Если бы я просто был равнодушен к ним — такое воспринималось бы с благодарностью. Но доброе отношение повергало моих вассалов в священный трепет. Я не хочу сказать, что меня это расстраивало — в общем-то правитель и военачальник должен приветствовать, если подданные трепещут перед ним, но… Это дело принимало такие… сакральные, что-ли, формы. С другой стороны по отношению к королю-демону — может быть, нормально?
И тем более интересно, что все повторилось вновь — едва я стал капитаном наемников. Мои премии и доброе отношение солдаты воспринимали с недоверием, хотя братские отношения внутри отряда — кажется, обычное дело. Вероятно, я где-то перегибаю, капитану так не подобает… И что-то, видимо, есть такое в людях Мира… Вот северяне — другое дело. Не понимали — но и не боялись. А впрочем, к Гангмару эти умные мысли… Спать!