— Теперь ты сиди совсем спокойно, а я буду рассказывать. Я положил свои руки ей на бедра и замер.
— Тебе, наверное, известен художник, который нас нарисовал? Он был первым моим мужчиной… Эфира двинула телом и от острого наслаждения судорожно глотнула воздух.
— Он красив, статен и еще не стар. Я не успела опомниться, как он налетел на меня, сорвал с меня платье и с диким рычанием повалил прямо на пол. Я почувствовала резкую боль, пронзившую все мое тело, и потеряла сознание. Очнулась через несколько минут все там же, на полу. Художник исчез. Было сумрачно и тихо. Во всем теле я чувствовала какую-то разбитость. Ноги не держали меня. Я села на табурет. Немного болел живот и что-то липкое и неприятное мешало между ногами. Я увидела кровь. Испугалась. Мне показалось, что он разрезал меня. Я сунула вату в кровавую прорезь и палец. Он ушел глубоко и не достал дна. "Боже", — подумала я, — "Что же мне теперь делать?" Когда я вынимала палец из отверстия, почувствовала неприятное жжение. Это было настолько неожиданно и интересно, что я снова сунула палец внутрь и так сделала несколько раз, пока все возрастающее наслаждение не повергло меня в сумасшедший экстаз. Хлынули потоки густой слизи и смыли кровь. Я увидела чистое небольшое отверстие, которое не было похоже на разрез, и успокоилась. Через минуту я заснула. Эфира вновь дернула бедрами. Я взглянул на часы. Было 5 часов 45 минут.
— О! Уже конец!
Обхватив девушку руками за талию, я стал двигать ее из стороны в сторону. Через несколько секунд, издав крик радости, она кончила, излив на меня жидкость. За ней кончил и я. Эфира вытерла свою промежность чистым платком и надела платье. Я подал ей перчатки и цветы, которые вынул из ее волос. Пока она расчесывалась, прошли последние минуты. Мы не успели проститься, она исчезла.
— Друзья, пора спать, — закончил Рэм и, попрощавшись, пошел к себе в кубрик.
Мы с Диком еще долго сидели вдвоем, молча, каждый по-своему переваривая услышанную историю.
Рэм с нетерпением ждал нас и, заметив, выбежал навстречу. Он выглядел свежим и помолодевшим. Новая прическа придала его красивому лицу аристократический вид. Теперь он мало был похож на того пропившегося матроса, с которым я встретился несколько дней тому назад в баре. Мы выпили по рюмке виски и Рэм продолжил свой удивительный рассказ.
— Каждую из 53 женщин я так хорошо помню, что стоит мне лишь закрыть глаза, я почти материально представляю любую из них. Они незабываемы и, очевидно, неповторимы. На следующий день вечером, часов около 10, ко мне зашла хозяйка, она принесла белье, которое я отдавал в стирку. Болтая о всякой всячине, она осматривала комнату с новой мебелью и огромными книжными шкафами. Комната приобрела более респектабельный вид. Случайно выяснилось, что ее сын воевал во Франции, и я его хорошо знаю. Пошли бесконечные воспоминания. Не обошлось без слез. Фрау Пиммер слезно оплакивала безвременно погибшего потомка, но ее больше всего интересовало, насколько сообразительным и расторопным был ее Ганс на войне, и умел ли он пользоваться теми благами, которыми война так щедро одаривала солдат.