…Сказать, что Мэг была красива, зачит ровным счетом ничего не сказать. Она была прекрасна, очаровательна, бесподобна, сказочно обворожительна и всеравно этих слов не хватит для того, чтобы передать все те чувства, которые возникают при взгляде на Мэг. Родись она в два столетия тому назад, она могла бы быть царицей, королевой или королевой императором, а так же в древние времена-великой греческой куртизанкой, вошедшей в историю наравне с Клеопатрой или Мессалиной.
А сейчас она развратница. Да, самая обыкновенная похотливая кобыла, извращенная нравственно и физически. И глядя на ее великолепную красоту, во мне закипает кровь, возбуждаеться неистовая похоть и одновременно бешенство и жажда убийства. И я ее убью. Убью потому, что это противоестественно — ангельская красота снаружи и бестыдство внутри. Какой кошмар! Какая мука знать все и не сметь сказать ни кому ни одного слова. Запираться на ключ чтобы написать эти строки, а не писать я не могу. Надо хоть как-то облегчить свою душу, хоть чем-то сгладить боль разбитого счастья и жизни. Да, жизни, потому что для меня все уже кончено.
Ах, эти письма! Эти проклятые письма! И будь проклят тот час, минута, когда они попались мне на глаза! А ведь это моя жена! Ведь я взял в жены то исчадье ада, источник похоти и разврата, но я люблю ее, не смотря ни на что и потому она должна умереть. И да простит меня Бог!"
— И это все, что вы нашли? — спросил инспектор Ридер у одного из агентов, делавших обыск в комнате убитой Мегги Ричардс.
Агент кивнул головой.
— Где это было? — снова спросил инспектор, разглядывая пачку писем, аккуратно перевязанную сиреневой шелковой лентой.
— В руках у убитой, — быстро ответил агент, — при этом, — продолжал он, доктор утверждает, что они были вложены ей в руки уже после смерти. Ридер задумался, машинально вертя в руках пачку писем.
— Очевидно, в этих письмах и есть разгадка этого страшного убийства, — тихо проговорил инспектор, развязывая сиреневую ленту. Он присел к писменному столу, стоявшему в углу комнаты, и пересчитал письма. Их было 10. Все они были написаны одной и той же рукой и все были адресованы одному и тому же лицу — Кетти Макферсон из Нью-Джерси.
Ридер задумался, уселся поудобнее, приказал агенту стоять у двери и никого не пускать в комнату, и углубился в чтение писем.
